Ричард Длинные Руки — герцог

Голос прозвучал без интонаций, но я уловил насмешку:

– Многие предпочитают делать важное своими руками. Это как раз такой случай.

Я снова сделал рассчитанную паузу, этот гад не желает проговариваться, кто он и что такое, ответил сухим безразличным голосом:

– Пока что мне как-то не спится, могу соизволить… но если не слишком далеко.

Голос заверил:

– Сразу же за постоялым двором. С той стороны.

Я влез в стальные доспехи, сверху тщательно прикрыл легким кафтаном. Лук оставил, но мечом опоясался, ножны с кинжалом тоже пристегнул на кольцо к поясу.

Рыцари все еще гуляют за столом, откуда и силы берутся, я тихонько вышел во двор. В полутьме блеснуло острие копья, мужской голос произнес негромко, но строго:

– Ваша светлость…

Я невольно вздрогнул.

– Молодец, хорошее укрытие!

– Спасибо, ваша светлость.

– Бди, – ответил я, – молодец.

– Пойти с вами? – спросил невидимый страж.

– Нет, – ответил я. Подумал, что для простого воина может быть недостаточно, пояснил: – Могу же я ночью пообщаться с дамами? А то столько нажрано жареного мяса со специями!

Он спросил озадаченно:

– Ваша светлость, какие дамы в этом диком краю?

Я ответил строго:

– А дриады, эльфийки, кобольдихи?.. Мужчина не должен перебирать, как свинья какая-то! Да еще в походе.

Он остался, думаю, с раскрытым ртом, завтра обо мне будет с восторгом и завистью шушукаться весь отряд, а по возвращении узнает вся Вестготия, что герцог Вельденский не промах, еще как не промах! Есть же такие грешки, которые не скрывают, а вроде нечаянно проговариваются, пробалтывался, а то и хвастаются.

Я обогнул постоялый двор, с той стороны недалеко небольшое ущелье, слышно, как на дне шумит, прыгая по валунам, горный поток, бурчит, пыхтит и сдвигает камни помельче.

Остановившись, я вертел головой, после паузы прозвучал тот же уверенный голос:

– Я близко.

– Где? – спросил я.

– На мостике. Через ущелье.

– Хорошо, – сказал я. – Жду.

Голос прозвучал сразу же:

– Я не могу.

– Что, – спросил я настороженно, – не можешь перейти на эту сторону? Почему?

– Запрет, – ответил голос.

Я подумал, что-то здесь не то, не люблю ситуаций, где не я хозяин положения, проговорил с надлежащей надменностью:

– Но не могу я, маркграф, майордом и даже герцог, идти к простолюдину? Это умаление моего достоинства.

В голосе прозвучала едва заметная насмешка:

– Я не простолюдин. Очень даже не простолюдин. А вы, сэр Ричард, не очень-то считаетесь с титулами.

Я вздохнул, решаясь, сказал раздраженно:

– Хорошо, иду. Но только если ваша информация будет недостойна моего высокого внимания, я вас сброшу в реку.

– Хорошо, – ответил голос покорно, но снова я уловил настораживающую меня насмешку.

Я медленно пошел к обрыву, луна высвечивает дорогу старательно, словно кому-то подыгрывает, почти сразу я заметил тонкий мостик, переброшенный на ту сторону ущелья. Шум водного потока с каждым шагом отчетливее, а когда я ступил на первую дощечку, внизу блеснули гладкие мокрые камни в пене потока.

Фигура стоит на середине моста неподвижно, не делая никаких угрожающих движений, что должно бы меня успокоить, но почему-то не успокаивает. Я приближался с сильно бьющимся сердцем и дрожью в коленях, хотя, конечно, спина прямая, а нос высокомерно задран.

Когда я подошел на расстояние в пять шагов и остановился, он впервые пошевельнулся, поднял голову. Лунный луч упал на его бледное лицо, суровое и костлявое, но вполне человеческое. Я ощутил некоторое облегчение, но напомнил себе, что люди намного опаснее любых чудовищ.

– Приветствую собрата, – произнес он таким глухим голосом, словно тот донесся из бездонной могилы.

– Я никому не собрат, – возразил я.

– Ты все еще так думаешь?

– Да, – отрезал я. – Я уникален, неповторим и вообще…

– Но ты пришел, – сказал он. – Ты не только услышал мой зов… а услышать могут только такие, как я… но и решился прийти!

– И что?

– Значит, – пояснил он, – ты наш. Другие мой голос не слышат. И уж точно не решились бы прийти.

Я вспомнил спокойные лица часовых, беззаботные глаза графа Гатера и барона Уроншида с их рыцарями и оруженосцами. Все пьют и гуляют, никаких им голосов из другого мира…

– Да, – согласился я, – слышал я один, но это еще ничего не значит. Может быть, у меня абсолютный музыкальный слух, и я мог бы стать великим композитором? Сочинял бы симфонии, а не ходил бы по мостам, как дурак. Разбойники и прочие франсуавиньоны, и то под мостами…

– Ты наш, – повторил он, – ты уже наш.

– Не уверен.

– Ты получишь доказательства, – сообщил он.

– Какие?

– Ты бывал в том мире, – напомнил он, – разве этого мало? Даже я не могу туда все еще пройти, хотя стремлюсь и не раз пытался! Недостоин. В здешнем смысле, недостаточно грешен! А ты проходишь, хотя и не стремишься. Это значит, тяжесть твоей вины уже велика. Присоединяйся к нам сознательно и станешь одним из первых. Многим предстоит поклониться ужасному Темному Ричарду.

– Ого! Уже и кличка есть?

– Пока называют так, – ответил он ровно. – Я тоже признаю тебя своим мастером и преклоню колена.

Я подумал, ухмыльнулся.