Ричард Длинные Руки — граф

— У царя Ирода, — добавил я, — было множество кошек, а Иродиада, что потребовала подать ей на блюде голову Иоанна Крестителя, была хозяйкой трех самых редких в стране кошек. У Понтия Пилата была собака, но она выла и горевала, когда тот все-таки подписал приказ казнить Иисуса, у Тертуллиана в старости спал его пес в ногах, грел хозяина своим телом. Да и вообще, сам знаешь, только собаки идут в рай, а кошки — в ад.

Он посмотрел на Пса, что гонялся за бабочками, подпрыгивал и ловил их толстыми лапами, вздохнул:

— Понимаю. Замок разрушим.

— Сровнять с землей не обязательно, — сделал я уступку. — Главное, сделать его невозможным для жизни… людей. А привидения пусть живут, если захотят. Но графиня Клер и ее двор теперь свободны, могут уйти, как и хотели.

На четвертый день в большом зале прибывшие лорды давали вассальную клятву. Я получил с почтовым голубем весточку, что лорд Иммаркус, чьи владения у самого океанского берега, никак не ждал нападения так скоро, так что замок захвачен с ходу, сопротивление оказали только в донжоне. Иммаркус убит, погибли и два его взрослых сына, а жену с малолетним наследником привезут вместе с боевыми трофеями. Лорд Ксенкель, его сосед и властелин обширных угодий чуть западнее, сопротивляться и не думал, он просто надеялся, что все как-то обойдется само собой и о нем забудут. Его привезут в оковах и с петлей на шее.

Я велел Мартину:

— Отошли приказ, чтобы сразу на месте организовали снос тех замков. Пусть сгонят окрестный народ. Ломать будут с куда большей радостью то, что их заставляли строить. Пообещай, новая власть снизит налоги.

Он спросил с недоверием:

— В самом деле снизит?

— В самом, — заверил я. — Нужно будет кормить одного кровопийцу, а не десятерых.

— Серьезный довод, — ответил он. — Через полчаса Винченц получит все ваши указания.

— Кстати, о Винченце, — сказал я. — Он сейчас землю роет, только бы угодить новой власти. Вообще-то его вины, если быть справедливым, нет, он только выполнял приказы своей хозяйки, но, сам понимаешь…

— Понимаю, — ответил он быстро. — Я бы его вообще убил!

— Я бы тоже, — согласился я, — но живой он куда полезнее.

— Вы настоящий христианин, — сказал он с почтением. — Такое милосердие!

— Я прагматик, — объяснил я. — Подлый и беспринципный. Что такое — убить? И сразу потерять возможность отравлять ему жизнь дальше? Нет, мои враги так легко не отделаются.

На прощание я обошел в сопровождении Мартина замок сверху донизу, пока не отыскал комнату, где на штыре тот странный пояс из плотно подогнанных блях, от которого в прошлый раз не мог оторвать взгляда. На ходу я бездумно, на инстинктах, наверное — собственника, ухватил и, чувствуя недобрую тяжесть, так же бездумно опоясался.

Пряжка защелкнулась с мягким стуком, словно сотни штырей одновременно вошли в нужные разъемы. Странное чувство узнавания прокатилось по телу, словно это мой пояс, который я носил тысячи лет с самого детства, он со мной рос, наращивал чешуйки, оставаясь другом детства, защитником, наставником и много чем еще.

— Пожалуй, — сказал я, — это последнее, что я экспроприирую по праву… по праву, да. Остальное в замке — на поток и разграбление. Что останется после вас — пусть заберут крестьяне. Они народ хозяйственный, даже камни растащат на свинарники да коровники. Представляешь, какие прочные и просторные будут коровники?

— Не представляю, — ответил Мартин откровенно.

— А они будут, — заверил я. — Когда человек работает на себя, он горы свернет, а не то что какой-то замок.

В холле звякает железо, звучат громкие голоса, группа людей в доспехах шумно хлопает друг друга по плечам. От них отделился Винченц, потемневший за эти дни от жгучего солнца, поджарый, в хорошо подогнанных доспехах, легких и удобных, подбежал с почтительностью во взоре, как новобранец, отдал салют.

— Сэр Ричард, — сказал он со сдержанной гордостью, — наше войско скоро будет, это я со своим десятком опередил, чтобы доложить вам о полной и безоговорочной! Выполнено все. Даже больше, чем я надеялся.

— Больше, — поинтересовался я, — это что?

— Я знал, — признался он, — что лорды окрестных земель привыкли жить в ленивой безмятежности за спиной Валленштейнов… но не думал, что настолько обленились и потеряли боевой дух! Ваша скорая и жестокая расправа с мятежниками ужаснула всех. Настолько ужаснула, что никто и не смеет подумать о каком-то сопротивлении. Сейчас самое время быстро установить новые правила. Лорда Ксенкеля там, позади, везут в оковах, это по дороге видят все, слухи расходятся, как круги по воде. Не думаю, что хоть кто-то рискнет остаться в стороне и не поспешить сюда с изъявлениями покорности.

Мартин счастливо улыбался, я кивнул с небрежностью в державном взоре, хотя внутри все поет и пляшет.

— Хорошо, все идет по плану.

— По плану? — воскликнул Винченц.

— А ты как думал? — ответил я с некоторой ленивой педагогичностью. — Мудрые правители все рассчитывают. Ничто само собой в подставленные ладони не падает.