Ричард Длинные Руки — грандпринц

Арбогастр подошел и повернулся боком. Я вспрыгнул в седло, не касаясь ни стремени, ни холки, звериная сила все еще бурлит и просит выхода, сейчас бы еще одну башню вдрызг, а то и две…

Изменений в себе никак не чувствую, хотя колдун сказал, что все, что умею, станет его собственностью. Наверное, сейчас все, что было его, стало моим?

Интересно, что именно… Какая-нибудь мелкая хрень, а если грешки, то самые примитивные, ибо сами люди пока что простенькие, даже нагрешить как следует не могут.

Я могу. Я очень многое что могу.

Но не все, что человек может, можно.

— Вперед, — сказал я Бобику. — На север. Никуда и ни на что не отвлекаемся. Вперед!

Оставалось острое сожаление, что там на самом дне холма из каменных развалин остался доспех Нимврода. Отыскать его было бы непросто, ту чашу наверняка опрокинули, а тяжелая вода стекла в щель, а то и вовсе ушла в глубины земли.

Сейчас же я, несмотря на бурлящую вроде бы энергию, все же выложился весь в странном неистовстве… хотя как ни называй его странным, но я-то знаю, что это Темный Бог пробудился, когда мои защитные силы иссякли.

Он взял контроль над телом и вообще всех убил и разрушил башню, но потом то ли тоже выложился весь в ярости, то ли что-то еще, но сейчас у меня полный контроль над телом и лишь смутное ощущение некоего великого зла, что затаилось в глубине моей души и ждет своего часа, чтобы выйти и уничтожить мир.

Чтобы обогнуть впереди широкое ущелье, пришлось снова проехать через ту же деревню, в которой меня остерегали насчет темного колдуна.

Дорога хорошо накатана санями, мы проехали между двух рядов добротных домов, возле последнего мужик длинной палкой деловито сбивает сосульки с крыши.

Оглянувшись на стук копыт, он всмотрелся, на лице проступило великое изумление, он заорал ликующе:

— Вы живы! Вы живы, господин рыцарь!

Я ответил скромно:

— Меня в этом уже убедили.

Он выбежал из двора, оставив распахнутой калитку. Там было залаяла собачонка, но увидела Бобика и с жалобным визгом спряталась под крыльцо.

— Сэр рыцарь, — вскричал он. — Может быть, вам что-то надо?.. У нас вся деревня теперь трясется, не знает, что будет. Когда башня рухнула, я так и подумал, что это вы что-то натворили…

Я сказал весело:

— Совпадение.

Он вскричал:

— Но хоть спросили его, почему не ходит на рынок?

— Не успел, — признался я. — Разговор получился слишком коротким.

— Вы схватили его за хвост и ударили о стену?

— Типа того, — согласился я.

Народ начал пугливо окружать нас, держась у стен и заборов, стараются не проронить ни слова, а мужик, донельзя гордый знакомством с таким героем, сказал громко:

— Так ему надо, гаду!.. Мало ли что приплод обеспечивал, но женщин наших бесчестил! В гарпий превращал!

— Все делается ради женщин, — согласился я. — Никакой приплод овец, даже коров… не перевесит. Наверное, не перевесит. Скажи, здесь кто-нибудь знает хотя бы приблизительно дорогу к Храму Истины?

Он запнулся, обвел осторожным взглядом собравшихся крестьян. Многие попятились, кто-то постарался исчезнуть вовсе, а один из задних рядов крикнул:

— А что это?

Крестьянин повернулся ко мне.

— Видите?

— Еще как, — ответил я невесело. — Ладно, счастья вам. А приплод все равно будет. И без всяких посторонних колдунов. У вас своих ведьм хватает в семьях.

Он посмотрел, как Бобик выбежал вперед и подпрыгивает в нетерпении, сказал с неуверенностью:

— Мы деревня, что мы знаем? А вот господа, что на лысом холме…

— Каком холме? — спросил я.

Он повернулся, указал вдоль дороги, по которой я собирался промчаться.

— Прямо, но через десяток миль слева будет холм. Его называют Лысым, но только потому, что там ничего не растет… и там ничего нельзя строить… все рушится. Говорят, раз в сто лет там возникает дивный замок…

Я спросил быстро:

— А сейчас…

— Он уже с утра там, — ответил он. — Неделю простоит, потом исчезнет… если верить старикам. Может быть, там вам подскажут? Но если и там не знают, то тогда вообще никакого Храма Истины не существует!

— Ага, — сказал я нервно, — я уже заглянул в один замок по дороге! Тоже хотел дорогу спросить…

— И не сказали?

— Даже пасть открыть не успел, — ответил я и зябко передернул плечами. — Так что больше не попадусь…

— Обжегшись на молоке, — сказал он, — дуют и на воду. Там, если верить старикам, живет вечно молодая волшебница. Добрая! Никогда никого не обидела.

— Странно, — сказал я с сомнением. — Могла обидеть… и не обидела? Это как-то вообще даже не по-женски.

Он ответил уклончиво:

— Кто господ знает, да еще благородных. Может быть, у нее все есть! Обижать мелочь всякую просто незачем. Вдруг такое бывает?

— Да, — согласился я, — хотя те, у кого все есть, обычно хотят что-то еще такое-эдакое, что на голову не налезет. Но я предпочитаю верить в людей…

Он сказал шепотом:

— Только она, наверное, не человек.

— А кто из нас человек? — спросил я. — Ладно-ладно, не смотри как на сумасшедшего. Спасибо! Бобик, ты все слышал? Вперед!