Ричард Длинные Руки - Король-консорт

Она отступила еще и еще, не отрывая от меня застывшего взгляда, и так, не поворачиваясь, пятилась до самого пьедестала с гробом, ударилась о него спиной, некая сила воздела ее на нужную высоту, и там улеглась в гроб, все еще не отрывая от меня немигающего взгляда, в котором наконец-то проступило сильнейшее изумление.

И лишь когда сложила руки на груди и закрыла глаза, я ощутил, как жутко все во мне трясется, сердце стучит с истерическими всхлипами, а легким недостает воздуха.

Глава 9

В коридоре молоденькая девушка в чистом белом чепчике сидит на корточках, упершись спиной в стену, но едва я появился в зоне видимости, торопливо поднялась, руки мнут фартушек, испуганно поклонилась.

Я спросил тупо:

— Ты чего здесь?

Она пролепетала:

— Господин управитель послал постелить вам постель, но там такая страшная собака...

— А-а-а, — сказал я и посмотрел внимательнее в ее чистые и еще почти детские глаза, — это хорошо, но ты иди спи к себе. Я тут в таком состоянии, что мне все равно, какое бревно будет со мной, я сам бревнее любого бревна...

Она ничего не поняла, беспомощно хлопала длинными ресницами.

— Ваше Высочество?

Я погладил ее по щеке.

— Йди-иди. На вот тебе за старание. Как-нибудь в другой раз, хорошо?

Она непонимающе посмотрела на золотую монету, наверняка впервые видит, я вложил ей в ладонь и сам загнул ей пальцы в крохотный розовый кулачок.

— Все, беги! А то не выспишься.

Она все еще не двигалась, пока я не развернул ее к себе спиной и не шлепнул по заднице, тугой и вызывающе приподнятой. Даже не проводив ее взглядом, я открыл дверь и ввалился в комнату.

Бобик приподнял голову, в сонных глазах неодобрение. Я выставил ладони в успокаивающем жесте, и он снова уронил тяжелую голову на пол.

Я рухнул на постель, в голове сумятица, все больше растет подозрение, что не сам решил ни с того ни с сего отправиться в склеп, а это мертвая или недомертвая колдунья сумела послать зов такой же нечисти, как и она сама, но откликнулся почему-то я.

То ли потому, что ближе, то ли я чем-то понятнее, то ли еще что-то вовсе неизвестное...

— Бред, — сказал я сам себе, — воображение у меня что надо. И что не надо тоже...

Утром слуги, посланные помочь мне одеться, изумились, застав меня уже в полной экипировке и борющимся на полу с Бобиком.

— Ваше Высочество...

— Что, — спросил я, — завтрак?

— Да, — ответили они хором, — если вы изволите, сейчас за вами зайдут...

— Пусть заходят, — разрешил я. — Бить не буду.

Они торопливо удалились, это бить не буду тех, кто

придет звать на завтрак, а их могу еще как за опоздание.

Едва дверь за ними захлопнулась, почти сразу же явился управитель, торопливо поклонился.

— Ваше Высочество... с вами все в порядке?

Я спросил настороженно:

— А что во мне как бы не так?

— Да все так, — заверил он быстро, — просто слуги сообщили, в склепе был шум, завывания, словно сотни демонов пытались оттуда вырваться на волю... а еще сказали, что, как только вы оттуда вышли, все смолкло и совсем затихло.

— Никаких голосов не слышал, — ответил я твердо.

Он спросил шепотом:

— Но в склепе... были?

— А что, — спросил я в ответ, — запрещено? Да, был. Не привлекался, но участвовал. Я такой, интересующийся. Видел графиню. Интересная женщина. Как говорите, ее зовут? Карелла?

— Графиня Карелла, — прошептал он, — урожденная фон Кенигсегг-Аулендорф...

— Своеобразная, — заметил я, — и даже своеобычная женщина. Не часто таких встретишь. Во всяком случае, даже не каждый день.

Он замер, глаза его задергались в орбитах, обшаривая взглядом мое гордое и красивое лицо.

— Но как же... она что...

— Оживала, — сообщил я скромно, — не совсем так уж, но все же, хотя и не как женщина... ну, вы понимаете, а больше как человек вообще, в целом, обобщенно, если можно так сказать, хотя, как мне кажется, сказать можно все, чем мы и пользуемся во всю ширь и размах необъятной человеческой души.

Он несколько обалдел, я даже сам не успел понять, что я завернул так красиво, он спросил жалко:

— В смысле... в самом деле оживала?

— И даже вылезала, — гордо сказал я. — Хотя, точнее, нечто такое ее вылезало саму, а она как бы просто не противилась, а разрешала. Видимо, это служебная магия, как если бы вам слуги придвинули кресло...

— А... потом?

— Похоже, — проговорил я скромно, — я ее заинтересовал.

Он охнул, прижал ладонь ко рту, глаза выпучились.

— Ваше Высочество?

— Обратила на меня внимание, — пояснил я. — Знаете ли, я тоже заметил, в самом деле знатная дама и обучена была весьма... Такие манеры! Хотя и несколько устаревшие, но это так мило, так волнительно...

Он побледнел.

— Надеюсь, вы шутите?

Я изумился.

— Почему?

— Но ведь, — проговорил он, едва шевеля посиневшими губами, — это же кошмар! Это гибель!

Я подумал, пожал плечами.

— Возможно, в будущем. Пока что показалась весьма женственной, что значит больной и слабой.

Он прошептал:

— Господи... Но как только войдет в силу... А слабая потому, что проснулась раньше времени? Как вы это сделали?

Я ответил скромно: