Ричард Длинные Руки - Король-консорт

— Здесь будет место великой битвы, — сказал я возвышенно. — Даже величайшей. Вам со своими людьми надлежит провести предварительную рекогносцировку. Я сейчас спешно установлю маяк, а вам надлежит охранять это место до тех пор, пока не подойдут тяжелые и очень тяжелые войска. А также обоз.

Он смотрел очень внимательно, лицо стало предельно серьезным.

— Маяк будет нуждаться в охране?

— Увы, — ответил я. — Еще как. Это маяк древних!.. Мы ожидаем, что Маркус опустится где-то с ним рядом. Но его нужно охранять от религиозных фанатиков, что будут бросаться камнями, называя орудием дьявола. Вы можете сопровождать меня, если хотите.

Он воскликнул:

— Разумеется! Если не ускачете...

— Нет, — ответил я. — Вон тот холм выглядит вполне.

Он отдал приказ конникам, те мгновенно рассеялись, умчались во все стороны, а сам поспешил за мной следом.

Бобик, все понимая, первым взлетел на вершину низенького приплюснутого холма и там вертелся, как вьюн, стараясь понять, чего нас сюда несет, если тут голо и пусто.

Я спрыгнул на землю, арбогастр некоторое время поглядывал на меня, поедем или нет дальше, но вскоре потерял интерес и отошел в сторонку, пощипывая траву, а потом принюхался, выбил копытом из-под земли проржавевшую подкову и с хрустом сожрал ее вместе с комьями земли.

Норберт покинул седло, не поднимаясь на саму вершину; неприлично верхом, когда король прогуливается на своих ногах, подошел с непривычной осторожностью.

— Ваше Величество?

— Да-да, — ответил я с внутренней дрожью. — Надо... хотя мы запомним этот миг, что изменит мир.

Он остановился и даже не последовал за мной, когда я отошел шагов на пять, словно такая точность что-то в этом случае да значит, выловил в самом маленьком кармашке то самое зерно, храню отдельно от остальных, вытащил меч и острием на глубину половины ладони ковырнул землю.

Зернышко упало на самое дно, я с тревогой старался сообразить, с достаточной ли силой сжал этот зародыш, запуская механизм пробуждения, пока вроде бы ничего не происходит...

Норберт наконец приблизился, опустился рядом на корточки. Взгляд его пробежал по земле и отыскал в ямке поблескивающее металлом зерно.

— Ваше Величество...

— Сэр Норберт?

— Не думаю, — сказал он, — что вот так сразу и пустит корни... да еще железные! Никакая трава так быстро не растет. Возвращайтесь в лагерь. Для вас разобьют шатер.

— Мне бы только увидеть, — сказал я жадно, — что оно... еще живо.

Он посмотрел на меня чуточку странно, как может этот металлический обломок размером с горошину быть живым, но смолчал, своему сюзерену нужно верить безоговорочно, оглянулся на свой отряд.

— Ну вот, шатер уже ставят.

— Подожду, — ответил я.

Он вздохнул, некоторое время мы сидели не отводя взглядов от зернышка. Наконец начальник разведки начал проявлять признаки нетерпения, я собрался уже послать его к лагерю волевым решением, когда из ямки донесся легкий щелчок.

Я затаил дыхание, земля вокруг зернышка слегка взбугрилась, получилось ровное такое колечко.

— Сработало, — прошептал Норберт.

— Да, — ответил я тоже тихо и не шевелясь, словно страшусь спугнуть, вдруг да выпрыгнет, как кузнечик, и улетит, распустив слюдяные крылышки. — Запускает корешки.

Он покачал головой.

— Невероятно...

— С Божьей помощью, — ответил я твердо и перекрестился, — в нашем мире вероятно все, что допускает Господь.

Он наконец оторвал взгляд от зернышка, что снова замерло, поднял голову.

— Я сейчас пришлю отряд, — сказал он. — Как я понимаю, это объект повышенной охраны.

— Чрезвычайно повышенной, — подтвердил я. — Я уже послал во все стороны гонцов, чтобы собрали священников, а самых быстрых к отцу Дитриху.

Он кивнул, добавил, выказывая хорошую память:

— А также архиепископу Сен-Мари, прелату Его Святейшества, примату всей Армландии, Турнедо, Варт Генца, Скарляндии...

— А теперь еще и Великой Улагорнии, — сказал я, — о чем он еще не знает. Но самое главное, великому инквизитору!

— Да, — согласился он, — это весомее, чем даже кардинальская мантия.

Я посмотрел на него очень внимательно.

— Что-то знаете?

Он загадочно улыбнулся.

— Просто предположил.

— Свое дикое предположение никому не высказывайте вслух, — велел я. — А то отец Дитрих вдруг да решит, что это я проболтался. Пришлите самых верных, исполнительных и не трусливых!

Он поднялся на ноги, во взгляде появился укор.

— Ваше Величество!

— Действуйте, барон, — ответил я. — Не вечно же мне здесь сидеть на четвереньках.

Он птицей взлетел на коня, как ураган скатился по склону, а в лагере тотчас же к нему сбежались все его люди. Через четверть часа холм окружили у основания по периметру, а сам Норберт поднялся ко мне и доложил, слегка запыхавшись:

— Я решил, что лучше сюда вообще никого не допускать. Объяснил, что здесь ожидается чудо Господне, и сюда уже едут священники из Армландии и Турнедо.

— Хорошее решение, — сказал я с облегчением. — Смотрите, что было за это время...

Валик земли вокруг зернышка заметно поднялся, теперь наверху блестит только крохотная точка металла, но и ее засыпало, пока мы таращили на нее глаза.

— Что теперь? — спросил он снова шепотом. — Оно не уйдет в землю?