Ричард Длинные Руки — курпринц

Я обошел весь лагерь, больше стараясь задерживаться в расположении союзных войск: вендоверцев, шателленцев, отрядов баронов Бриттии, всем нужно выказать уважение и наговорить хороших слов и отметить их выдающуюся роль в борьбе с врагом.

Норберт выбрал прекрасное место, ровная долина, однако с двух сторон ее защищает река с обрывистым берегом с нашей стороны, а с другой — каменистая дорога ведет к замку лорда Джордана, так что лагерь даже не приходится как-то обустраивать для защиты.

Уже к вечеру я вернулся к своему шатру, двое стражей у входа отступили в стороны, по их виду я понял, что Зигфрид, их старший, внутри.

Я откинул полог, его родители сидят рядышком, лица спокойные, либо еще не приспособились выражать эмоции, а Зигфрид вскочил мне навстречу, развел руками.

Широкий в плечах, широкомордый и широкоскулый, брутальный с виду и не только с виду, сейчас он весь в непривычных для себя мерехлюндиях, даже ростом стал помельче и как-то неприлично скукожился.

Я посмотрел с сочувствием, выглядит не весьма, в то время как его родители цветут широкими и абсолютно одинаковыми улыбками.

— И что ты решил? — спросил я.

Он промолчал, а его отец сказал с уверенностью:

— Он вернется и возродит племя!.. Он молод, силен, сумел ужиться среди людей и даже близок к вам, ваше высочество, что говорит о его высокой выживаемости в любых условиях. Сейчас от него зависит судьба всего нашего племени. Еще никогда оно не оказывалось так близко к гибели! Сейчас все в его руках.

— Что ж, — сказал я, — желаю вам… ну, процветания. Зигфрид, ты не торопись, попрощайся со всеми, друзей у тебя много. Не обижай вот так… вдруг и пропал, не сказавши до свиданья.

Он ответил блеклым голосом:

— Да, сэр Ричард. Я счастлив, что повстречал вас однажды… и что теперь вижу ваш орлиный взлет к вершинам.

Я снова хлопнул его по плечу, улыбнулся и вышел из шатра. Альбрехт уже ждет, но не успел открыть рот, как полог отлетел в сторону, вышел решительными шагами Зигфрид, лицо искажено страданием.

— Ваше высочество!

— Что-то не так? — спросил я.

Он коротко взглянул на Альбрехта, но тот уходить не собирается, да и доверенное мое лицо, Зигфрид произнес с мукой:

— А почему вы ничего не хотите подсказать?

Я в полной беспомощности развел руками.

— Сложный вопрос… Поверь, я с ним уже сталкивался.

Он спросил в диком изумлении:

— Вы?

— Не лично, — поспешно сказал я, — но видел многих, даже пару близких друзей. Им приходилось делать такой же культурологический выбор… Понимаешь, глобализация при всей своей нужности, полезности и даже правильности… несет с собой и болезненную ломку. Ради прогресса в будущем приходится отказываться от такого приятного прошлого и стыдненького ощущения, что мы в своем болотце чем-то лучше, исключительнее.

— Ваше высочество? — спросил он ошарашенно.

— Это я подхожу издалека, — объяснил я неуклюже, — потому что вопрос очень непрост. Малые нации особенно цепляются за свой язык, свою культуру, обычаи, танцы, наряды… Если их послушать, они — самый древний народ, который правил миром, когда остальные еще на деревьях сидели! Однако, если им вливаться в огромный народ, то придется оставить это дутое величие в прошлом и забыть о своих корнях… С другой стороны, а надо ли знать об этих корнях? Думаю, надо знать о будущем, а не прошлом. В прошлом мы все дикие, злые и волосатые.

Он слушал с напряженным вниманием, брови сдвинулись так, что столкнулись над переносицей.

— Значит, — спросил он хриплым от страдания голосом, — советуете не держаться за племя?

— Упаси, Господи, — сказал я испуганно, — я ничего не советую! Господь дал человеку право выбора. Ты сам должен выбрать. Только сам. И потом, если выбор окажется ошибочным, будешь стучать по башке себе, а не мне.

— Ваше высочество!

— Вернись в шатер, — посоветовал я. — Поговори с ними еще.

— А вы?

Я отмахнулся.

— Мне все равно ночевать в замке лорда Джордана. Оттуда такой вид, такой вид!.. И ты знаешь, что там все безопасно, сам проверял. Иди-иди!

Я повернул его к себе спиной и, подталкивая, заставил войти в шатер.

Альбрехт сказал со вздохом:

— Наверное, вот так терять друзей тяжелее, чем в бою?

Я покачал головой.

— Вообще-то предпочитаю друзей находить. И даже выращивать… ну, из противников. Правда-правда, пару раз получилось. Понравилось!

Зайчик пошел мне навстречу, нижняя челюсть ходит справа налево с таким жутким хрустом, перемалывая нечто в пасти, будто ему кто-то засыпал туда горсть алмазов.

— В замок? — спросил Альбрехт. — Но там в самом деле у лорда нет дочери! Разве что жена…

— Сплюньте, — сказал я сердито. — Учитесь получать высшую радость от реализации великих идей!.. И когда научитесь, мне расскажете.

Зайчик повернулся боком, я неспешно вставил носок сапога в стремя и с достойной лорда солидностью поднялся в седло.

— Утром увидимся, граф.

— Утром через неделю?

— Я вам покажу неделю! — сказал я.

Зайчик тряхнул гривой и пошел красивой рысью, а впереди помчался Бобик.