Ричард Длинные Руки – ландесфюрст

— Нельзя было не брать!.. И поделили так, и, если бы не взял… со мной бы не считались даже мелкие лордики в тех краях!.. Брать пришлось, а теперь и нести тяжело, и бросить нельзя… Думайте! Вырабатывайте стратегию. Я могу подсказать только, что в Турнедо произрастает прекраснейшая пшеница, еще там лучшие в мире финики, а вся Армландия славится лучшими винами. Виноградники у нас растут сами по себе, без всякого ухода, а виноград все равно самый сладкий и нежный. Могу показать на карте, где богатые залежи меди, железа, олова, где серебряные рудники… Судоходные реки тоже знаю…

Куно Крумпфельд сказал одобрительно:

— Вот это самое важное! А то, что с Сен-Мари связывает всего одна дорога… во-первых, она достаточно емкая, во-вторых, руду никто не перевозит на большие расстояния, все перерабатывают на месте, перевозить проще слитки. А то и вовсе изготавливать по заказам из других стран, а везти уже готовые изделия…

— Вы все, — сказал я с нажимом, — в первую очередь — мозги!.. Ищите пути и придумывайте, чтобы не потерять завоеванные земли, а включить их… нет, не в Сен-Мари или Армландию, а в нечто большее, общее… А сейчас, если у вас нет важных вопросов, я отправляюсь в кабинет, сэр Жерар наверняка уже приготовил кипу законов и указов к рассмотрению.

Сэр Жерар поклонился.

— Можно сразу к подписи.

— Ну да, — сказал я саркастически, — вот так когда-то подсунете мне на подпись приказ о моей же казни!

Вопросы у них, конечно, были, много вопросов, однако я подчеркивал каждым словом и жестом, что весь в работе, нельзя терять ни минуты, и они степенно начали расходиться, как только я поднялся и быстрыми шагами направился к лестнице.

Работу я начал сразу, как и обещал, сэр Жерар то и дело приносил на рассмотрение проекты, жалобы, предложения, а я старался все рассматривать под таким углом, что у нас единое экономическое пространство от берегов южного океана до границ с Варт Генцем. Даже Фоссано можно включить, хотя там и есть свой король, весьма крутой и своевольный, но в отношении меня обычно покладистый, позволяет многое, как любимому, хоть и не очень путевому внуку.

Барон Альбрехт зашел настороженный и собранный, я кивнул на кресло и продолжал дописывать указ, а когда поставил печать, поднял голову и уставился на него с вопросом в глазах.

Он произнес осторожно:

— Насколько я понял, дорогой друг, вы тверды в решимости как-то соединить такие несовместимые части, как цветущее и вольное Сен-Мари, мятежную Армландию и суровое Турнедо?

Я признался:

— И Гандерсгейм.

Он ужаснулся:

— Тогда и Ундерленды?

— Их тоже, — сказал я упавшим голосом. — Барон, хотя бы вы не напоминали про эти больные места!.. Да, конечно, Ундерленды обязательно, ибо как-то бы странно, не находите?

Он кивнул:

— Нахожу.

— И что?

Он ответил вопросом на вопрос:

— А дорога?

Я сказал зло:

— Да знаю-знаю, к ним дорога еще хуже, чем в северные королевства! Но пока еще не представляю даже, как к этому приступить. И вообще подступиться так, чтоб не завалило. А вы?

Он произнес скромно:

— Пока только самые общие наброски. Включая набор общей армии, где новобранцы не будут армландцами, турнедцами или сен-маринцами… назначение ваших доверенных в отдаленные земли, чтобы следили за порядком и законностью, причем дать им некоторые важные судебные полномочия…

Я слушал внимательно, сердце начало стучать свободнее, барон излагает многое из того, что задумал я сам, а это значит, я не так уж и замахнулся. Что-то из того, что он предлагает, делал Гиллеберд, что-то Барбаросса, а кое-что и ужас Севера — всем ненавистный и проклинаемый душитель свобод и независимости карликовых королевств — император Карл…

Когда он закончил, я сказал с благодарностью:

— Спасибо, барон!

Он буркнул удивленно:

— Да пока не за что.

— Я благодарен Господу, — сказал я, — что судьба тогда послала мне вас, когда вы решили поддержать Митчелла.

Он улыбнулся, такие экскурсы в прошлое всегда добавочно укрепляют теплые чувства, крепят связи и позволяют выжимать из подчиненных больше сока.

— Я рад, — произнес он польщенно, — что вы одобрили.

— Еще бы, — сказал я с жаром, — если вот скажу вам, что многое из этого я сам продумываю в разных вариантах, вы не поверите и решите, что примазываюсь к вашим находкам, однако…

Он прервал:

— Ваша светлость, это замечательно! Я не так уж и спокоен, как стараюсь выглядеть. То, что я предлагаю, ужасает меня самого. Но если и вы так думаете…

— Разрабатывайте детали, — велел я. — Нужно реформы проводить как можно скорее! Иначе проведут нас самих.

Роскошное и малость гедонистическое Геннегау — далеко не суровый и немножко милитаристский Савуази, но и здесь на второй день после моего прибытия во дворце народу прибавилось, уж и не знаю почему, я не любитель балов и шикарных увеселений.

Сэр Жерар вошел настолько хмурый, что я спросил обеспокоенно:

— Что-то стряслось?

Он кивнул и только успел открыть рот для ответа, как дверь распахнулась, вошла сияющая Бабетта, милая и счастливая, глаза блестят, на щеках милые ямочки.

Она с ходу обняла меня, не обращая внимания на сэра Жерара, расцеловала в обе щеки.