Ричард Длинные Руки – монарх

Зал залит огнями, я велел не скупиться на свечи, так что горят как люстры по всему залу, так и светильники вдоль стен, а еще и большие свечи на столах, всаженные в массивные подсвечники, каждый произведение искусства.

На столах, как и водится среди пирующих мужчин, на блюдах целиком зажаренные кабаны, олени, косули, гуси, это основа любого пира, присутствует рыба и всякая мелкая птица, но это как бы добавка, а вообще-то мужчины должны грубо жрать жареное мясо, громко хохотать и хвастаться, демонстрируя грубую силу и выживаемость.

Снизу доносятся удалые выкрики, звучат заздравные тосты, поднимаются мощные ароматы жареного мяса, острых специй, мужского пота, а наверху на хорах в одиночестве корпит с лютней в руках ярко и пышно одетый молодой красавец с длинными ухоженными волосами и бледным лицом. Щипнув за струну, прислушивается, делает на бумаге некий значок, мало похожий на ноту, снова дергает и прислушивается, наклонив голову, к этому жужжанию.

Я постоял в проеме двери, наблюдая за ним, а когда он чему-то насторожился, сказал жизнерадостно:

– Ты всегда в работе, Велазарий.

Он вскочил, поклонился.

– Ваше Величество! Такая честь…

Я отмахнулся.

– Брось. Творческие люди выше всех королей и всяких там императоров. Дворец может существовать без короля, но не без придворного поэта! Жизнь – это быстрая еда и долгая работа, а кто не работает, тот ест не только в перерывах. Работай за троих, и трое выпьют за тебя, как вон сейчас в зале…

Он поклонился, не зная, что ответить на грубые королевские шуточки.

– Ваше Величество…

– Ты поработал хорошо, – сказал я. – К стыду своему, я даже не ожидал, что сумеешь написать те бодрые марши! Они получились полными отваги и мужества.

– Ваше Величество, но вы же велели…

– Велел, – согласился я, – но это от безрыбья. Сам не думал, что у тебя получится так хорошо. Видать, и у тебя где-то там глыбоко внутрях есть что-то этакое, чтобы молотом по головам, копьем в живот, ржание коней и крики мертвецов!

Он бледно улыбнулся.

– Просто тема уж очень необычная.

– Вызов?

– Да, – согласился он. – Это был вызов моему беспримерному таланту. Я вызов принял и… победил.

– В самом деле победил, – согласился я. – И хотя для тебя это теперь рутина, но мне нужно еще пару маршей. А самое главное… ты даже не представляешь…

Он насторожился.

– Ваше Величество?

– Мы дадим бой Маркусу, – сообщил я и заметил, как побледнело его лицо. – Потому нужен такой героический марш… или гимн, чтобы у каждого сердце трепетало! Чтоб даже трус бросился в бой, не страшась ужасной смерти.

Он проговорил с трудом:

– Ваше Величество…

– Ну? Не потянешь?

– Умру, – прошептал он, – но все из себя вытяну. Все кишки… Это вызов, так вызов! Только ради этого стоит жить.

Я кивнул, снова спустился вниз. На пиру не обязательно сидеть постоянно во главе стола, рекомендуется иногда подходить к своим соратникам за другими столами, похлопать по плечу и сказать что-нить подбадривающее, это повышает уровень лояльности и даже преданности.

Я, конечно, молодец, так что по праву горжусь своей стойкостью и целибатностью, человек – это то, что выше челюсти, а все, что ниже, это все-таки от Змея, здорово же он, гад, постарался… но вот теперь, устояв и выстояв, чувствую себя в чем-то обокраденным, даже и не знаю, как это сумел сам себя, но ощущение какое-то тоскливое, даже тянет как-то, не то под ложечкой, не то в другом месте…

Придворные красотки, словно ощутили перемену, а то и в самом деле ощутили, муравьи же чувствуют как приближение грозы, так и ее уход, начали откровеннее делать глазки, улыбаться, томно опускать ресницы, ну и богатый же у них набор, кто бы подумал, а это ж еще старое и суровое время чистых нравов и здоровых обычаев…

Я двигался между двух рядов кланяющихся придворных и приседающих женщин, в груди неясная тоска, раньше мечтал, что все женщины будут моими, сейчас вот они в самом деле все мои, но что со мной…

Одна из красоток улыбнулась так, словно уже чувствует мои ладони на ее булочках, я невольно остановился, ненавижу обижать женщин невниманием.

– Леди Марсилин, – сказал я заговорщицки, – вы готовы?

– К чему?

– Танцевать.

Она чарующе улыбнулась.

– Я с вами готова не только к танцам.

Чувствуя понятную неловкость, никто из нас не любит, когда перехватывают инициативу в таких делах, посмотрел в ее ясные чистые глаза. Она ответила взглядом, что я король, человек занятый государственными заботами, потому могу без лишних в таких случаях обязательных церемоний, но для некоторых уж точно необязательных.

Я улыбнулся как можно радостнее.

– Леди Марсилин, я это запомню.

– Надеюсь, – ответила она, но что-то в ее голосе дало мне понять, женским чутьем уловила, дескать, ничего не запомню и забуду о ней раньше, чем дойду до своего места за столом.

А вот назло не забуду, сказал я себе сердито, а вот сегодня же… но понимал с холодком, что ничего подобного не случится. Не до лядей.

Когда я вышел на крыльцо, там уже стоял верховный лорд Джеральд Бренан, а теперь еще и скромный служащий в команде Куно Крумпфельда, мрачно рассматривает слуг, выкатывающих из подвала бочки с вином.