Ричард Длинные Руки – паладин Господа

– И кто втоптал! – воскликнул Конрад в бешенстве. – Кто втоптал?.. Те люди, которые до этого считали, что он не стал воевать из трусости!.. Как быстро все переменилось!.. Да черт с ними, теми людьми, хотя обидно, черт возьми!.. Я же не стал их облагать налогом, хотя моя армия порядком поизносилась за этот стремительный марш через горы. Треть конницы погибла в горных обвалах, мы ж спешили как можно скорее обрушиться им на головы… Кто ж знал, что никто и не собирается защищаться? Я всю армию заново одел и вооружил из своей казны, из Конрабурга!.. И вот эти неблагодарные… Нет, в самом деле, черт с ними!.. Но моя армия? Я же видел, как они смотрели на этого ублюдка с веревкой на шее!.. Уже и так шептались, что я победой обязан исключительной трусости Арнольда, моей заслуги нет… а теперь еще и увидели, что Арнольд совсем не трус!

Ланселот открывал и закрывал рот. Прием послов явно скомкан, все полетело к черту. Я сказал громче:

– Ваше Величество, а вы не подумали, что королю Арнольду сейчас еще хреновее, чем вам?

Он в бешенстве развернулся в мою сторону всем корпусом.

– Как? – гаркнул он. – Как ему может быть хреновее… какое хорошее свежее слово! Он сейчас упивается поклонением своих придворных, преклонением всего народа!.. У них никогда еще не было такого короля, чтобы вот так за них, быдло сраное, отдавал жизнь… А теперь есть!

Я покосился на Ланселота, бледное лицо первого рыцаря пошло розовыми пятнами, но все еще не находит слов, дабы восстановить ровное течение дипломатической процедуры приема послов, и я сказал торопливо:

– …но вы ее, его жизнь, не взяли! И тем самым не дали королю Арнольду обрести сан святого мученика, который куда выше, чем сан короля… Вы ему поднасрали куда больше, Ваше Величество, чем он вам. Да-да, он там бесится, на стены бросается… наверняка. Потому что умереть красиво вы не дали, а вот жить так же красиво он не сможет.

Он кипел от ярости, но сдержался, прорычал люто:

– Почему? Что ему помешает?

– Его слава, – объяснил я. – Он сейчас святой, вы абсолютно правы, Ваше Победоносное Величество. Ну а дальше? К святому и требования повыше, чем к королю. Одно дело – совершить подвиг вот так красиво, на рывке, на глазах у всех, другое – жить… подвижнически. Вы думаете, сможет? Голову кладу на плаху – не сможет. Могу даже свою. И никто не смог бы. Даже Иисус Христос не смог бы, останься он жив, а уж король Арнольд совсем не Иисус.

Священник, пугливо молчавший подле трона, сказал предостерегающе:

– Кто ты, смеющий так богохульствовать про Иисуса, сына Божьего?

Я покачал головой:

– А что бы Иисус сказал о кострах, на которых сжигаете несчастных, которых он не давал побивать даже камнями?.. Что он сказал бы о… Ладно, не будем увязать в теологии. Ваше Непобедимое Величество, уверяю: это вы одержали победу!.. О вас говорят как о справедливом короле, который поступил правильно… это мы с вами понимаем, что вас просто приперли к стенке, как медведя рогатиной, но народу удалось засадить по самые… словом, другую версию!.. А вот Арнольду сейчас надо играть роль святого и дальше. А такое ни Арнольд, ни кто другой не потянет.

Священник кряхтел, явно хотел поспорить, но видел, как король понемногу начинает оживать, и умолк, забился за трон подальше и поглубже. Главное, мне удалось слегка развеять тоску короля, дать ему кончик веревки, по которой можно выбраться на божий свет со дна чернейшей и глубочайшей депрессии.

Конрад еще рычал в бешенстве, но в глазах появилась надежда. Он взглянул на меня почти с мольбой, не брешу ли, как попова собака? Только не бреши… или бреши, но не признавайся, что брешешь.

– Не… потянет?

Я нагло улыбнулся.

– А что, по-вашему, кто-то на земле потянет?.. Если честно? Так что для Арнольда сейчас начинается падение. Долгое падение!

– Гм… – прорычал он в затруднении. – Если бы!

– Правда, Ваше Величество, – заверил я. – Ну, представьте себе, если бы вы вдруг предстали перед народом святым… как бы вам… э-э… дальше? Денек можно походить гоголем, в павлиньих перьях, а другой, третий?.. Арнольду теперь такое всю оставшуюся жизнь.

Конрад призадумался, в лице проступил страх. Он зябко передернул плечами.

– Святым?.. Нет, ни за вечное спасение!.. Лучше вот таким… грешным, но не так уж чтоб и совсем… Но Арнольду, собаке, так и надо!.. Пусть, гад, помучается с белыми крыльями за спиной.

– А вы, – сказал я настойчиво, – выглядите в глазах народа… как Алемандрии, так и Галли, а также всех воинов, – не важно, какого королевства, – как могучий и свирепый король, который одинаково наделен всеми рыцарскими доблестями!.. Вы знаете, какие слова труднее всего выговорить мужчине?

Священник и король задумались. Я видел, что и все рыцари заскрипели мозгами, думают. Даже Ланселот и вся наша свита впали в тяжелое раздумье.

Конрад нетерпеливо буркнул:

– А что тут думать?.. «Ты сильнее меня» – вот самые гадкие слова..