Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

Он упал, перекатился через голову, но только начал подниматься, как я уже рядом и сильным ударом опрокинул на спину. Ударившись о каменный пол, он торопливо перевернулся, но встать не успел: носок моего сапога саданул его в живот с такой силой, что там квакнуло, а самого Алфофаниэша выгнуло дугой.

- Привык побеждать? - прошипел я. - Побудь в шкуре побеждаемого… побежденного… а потом и трупа…

Он все еще пытался вскочить, затем уже просто подняться, цепляясь за стены, но я шел следом и бил либо лежачего ногами, а если ему удавалось подняться на ноги, сокрушающим ударом сшибал на пол, уже запятнанный его кровью.

Наконец, когда он поднялся в последний раз, цепляясь за стену, я шарахнул его о нее так, что там остались сползающие потеки крови. Он рухнул снова, но упорно пытался подняться.

Голова уже болтается, как привязанная на веревке, глаза на обезображенном чудовищными кровоподтеками лице то и дело закрываются, но все еще пытался встать, пока я особо зверским ударом не опрокинул его навзничь, и там он уже остался, только хрипел, выплевывая кровь, да скреб камни пола ногтями.

Я опустился рядом, наступив коленом на грудь, с наслаждением ощутил, как она опустилась под моем весом, острие меча нависло над его лицом.

Алфофаниэш прохрипел разбитым в тесто окровавленным ртом:

- Вонзай свою сталь!.. Я покину это тело, вознесусь, но потом в новом облике отыщу и убью уже медленно и навсегда!

- А вот тут ваша няня ошиблась, - прошипел я. - Знаешь ли, что Каин убил родного брата?

Его глаза расширились в непонимании:

- Но ты… не… он…

- Зато его потомок, - ответил я с силой, - и его плащ на моих плечах!

Он рванулся, но я вонзил острие в раскрытый рот, налег на рукоять и смотрел, как он дергается, скребет ногтями землю, слышал за спиной стук его сапог по земле, но сам не отрывал взгляда от перекошенного ужасом лица.

- Как, говоришь, - спросил я, - зовут твою жену? Дочери есть?

Его глаза стали еще шире в смертельной агонии, лицо перекосила такая мука, что в другое время я бы сжалился, но эта сволочь тяжело ранила не кого-то еще, а меня, так что получай, гад.

Я повернул меч, навалившись на рукоять. Тот просел под моим весом, с хрустом проломил затылочную кость, и сталь противно скрежетнула по камню.

Глава 10

В распахнутую дверь вбежали трое блистающих ангелов с обнаженными мечами в руках. Доспехи настолько чистенькие, что эти трое явно еще не бывали в боях.

Я поднялся, вытер лезвие о роскошную накидку трупа.

- Все, ребята. Похоже, мятеж подавлен.

Один вскрикнул отчаянно:

- Как? Но ведь Алфофаниэш…

Я указал через плечо:

- Думаю, лекари ему уже не помогут.

Все трое посмотрели на труп, потом неверящими глазами на меня. Первый сказал со страстью:

- Этого не может быть!.. Этого не может…

- Вы что, - спросил я, - из его команды? Или родня?

Первый сказал потерянно:

- Мое имя - Машхиель…

- А-а, - сказал я понимающе, - Машхмель-Кохвиель? А это, наверное, Атуриель и Нешриель?.. Видите, у меня память, как у стада слонов. Всякую хрень помню, а куда пояс положил, хоть убей… Все, ребята, вы чуточку опоздали. Человек везде успевает раньше, вы не знали?

Машхиель проговорил с трудом:

- Но в тот момент, когда родился Алфофани-эш, родился и я, князь святости, именуемый Мечом Царя Грядущего… Как и эти три ангела, они появились на свет только для того, чтобы защитить мир от Алфофаниэша…

- Радуйтесь, - сказал я наставительно, - когда за вас грязную работу делают другие. Попроще которые. Люди, так именуемые. Но, в конце концов, как иначе, если земля наша? Мы за нее в ответе, раз приручили. И должны пресекать бесчинства различных преступных группировок, а также выявлять случаи коррупции в верхах. У вас, кстати, как насчет коррупции?.. Ладно, тогда другой более важный вопрос, у Алфофаниэша жена есть?.. А дочери?

Атуриель вскричал в горести:

- Какая жена? Какие дочери?.. Мы же небесные, откуда нам знать?

Нешриель, второй из рожденных для противовеса Алфофаниэшу, проговорил с гордостью:

- Мы бессмертные, а бессмертным потомство ни к чему.

- Гм, - сказал я задумчиво. - В будущем, когда подойдет время, об этом нужно будет покумекать… Ладно, пошли, а точнее, пойдемте отсюда. Пора здесь все обрушить, дабы не поспособствовать.

Машхиель спросил настороженно:

- Чему?

Я пожал плечами:

- Да мало ли чему. Созданию святынь. Паломничеству к героически погибшим от рук осатаневшей власти в лице небесных ангелов и вконец озверевшего человека… Святых руин, куда будут приносить цветы и стоять в скорбном молчании.

Машхиель смотрел непонимающе, но Нешриель сказал озябшим голосом:

- Да, уходим.

- Позовем Бегемота, - предложил Атуриель. - Он держал нейтралитет, но ломать и рушить обожает. Даже упрашивать не надо, только разреши.

- Разрешил бы, - сказал я милостиво, хотя меня никто не спрашивал. - Но подрядился сам все порушить. Считается, что только человек если уж рушит, то рушит. А пока считать мы станем раны, товарищей считать.

Машхиель сказал жалобно:

- Все на десятки миль покрыто трупами так, что земли не видно!. Даже огненные реки перегородили телами, теперь там лава сжигает все на своем пути.