Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

Я сосредоточился и, хотя уже напрактиковался, накачал эту магическую мышцу, но для Лилит расстарался, как никогда, создавая как тончайшую и нежнейшую посуду, которую видел только в Эрмитаже, так и самые изысканнейшие блюда, от которых приходили в восторг саудовские принцы.

Она даже не пыталась сдерживаться, ахала, делала огромные глаза, и я понимал со щемом, что тысячи и тысячи лет видела одно и то же, одно и то же, все повторялось и повторялось, и вот только сейчас такой резкий скачок.

Врожденный аристократизм, мелькнула у меня, когда она ела, ни тени жеманства или притворства, все просто и естественно, однако насколько же она сама изысканна в любом жесте, движении, наклоне головы, взмахе ресниц, необыкновенной улыбке!

Широкие тарелки заполнились новыми деликатесами, восточными и западными сладостями, горками мороженого, всевозможными конфетами и крохотными пирожными, которые я часто покупал в то старое доброе время.

Я сел с другой стороны стола, она спросила серьезно:

- О чем думаешь? Ты такой серьезный.

- Что мне особенно странно, - медленно проговорил я, - это отсутствие Сатаны…

Она бросила на меня быстрый взгляд:

- Почему?

- Мы с ним общались часто, - ответил я со всей скромностью, столь привычной для меня, - весьма часто. А сейчас как будто вовсе исчез… Непривычно даже. Казалось бы, только сейчас и ловить рыбку.

Она подумала, пожала плечиками:

- Ничуть не странно. Он не боец. Не в том смысле, что трус, он просто презирает эти методы, полагая их слишком грубыми. Он, говоря словами людей, стратег и мыслитель. Он полагает, что решает не сила.

- Верно!

- …а умелое жонглирование доводами, - закончила она. - Потому он если и будет участвовать, то не проявится явно.

- В смысле, не утерпит?

- Примерно так…

Я представил себе ад и твердыню в самом дальнем углу, гору из камня и стали, передернул плечами и поспешно ухватил фужер с шампанским.

- Не понимаю, - сказал я, - но Люцифер там, в той крепости, где засели мятежники?

- Думаю, да.

- Как же тогда пойдем на штурм? - поинтересовался я. - Сатана в сторонке в личине наблюдателя, Авриэль готовится защищать эту крепость, а с нами идет Самаэль…

Она горько улыбнулась одной половинкой рта.

- А еще обещал подняться из четвертой антис-фиры сам могучий Озриель, еще одно из проявлений Самаэля. Мне самой это не так непонятно, как тебе, а невесело… Хотя Самаэль первым из нас, разрываясь отчасти от желания успеть сделать если не все, то хотя бы как можно больше, сумел воплотиться в разные ипостаси, и теперь они настолько стали разными…

- Вижу, - сказал я озадаченно, - но все равно не пойму. Даже умом, хотя у меня не ум, а умшце, что угодно могу понять и объяснить, но такое… гм… даже у меня глаза рогом лезут. Допуская, что ангелы - всего лишь овеществленные мысли Творца, все-таки трудно представить, что мысли могут быть настолько противоречивыми… даже одна мысля способна раз-делиться на подмысли и противоречить самой себе… Нет, надо это умничанье оставить на будущее, а сейчас морду ящиком и - на штурм. За честь рода!

Она спросила озадаченно:

- Какого рода?

Я огрызнулся:

- Откуда мне знать?.. Зато как звучит! Это же как самая лучшая в мире музыка… Я имею в виду, конечно, марши. Ты обожаешь марши?..

- Марши? Почему марши?

- Ты же любишь мужчин? А мужчина, который не обожает марши, это какой-то странный самец. Если к такому присмотреться, обязательно заметишь что-то позорящее наш род, типа интеллигентность, чистая рубашка, манеры…

Она деловито поскребла серебряной ложечкой по дну широкой чаши, собирая остатки шоколадного мороженого, подняла на меня серьезный детский взгляд.

- Ты сам поведешь людей в бой?

- О них речи не было.

- А небесный легион?

- Его ведет Михаил.

Она сказала настойчиво:

- А если Михаилу потребуется помощь? Темных ангелов поведешь?

- Если народ доверит, - ответил я дипломатично. - Сам я возглавить воинство ангелов вот не рвусь, и все. Но ради победы готов стать и генералиссимусом, не только, подумаешь, архистратигом. Видали мы архистратигов. Десять тысяч архистратигов!

Она смотрела на меня очень серьезно.

- Даже не знаю, - произнесла совсем тихо, - кто прав, кто виноват. Все настолько усложнилось… с того времени.

- А и не надо разбираться, - посоветовал я. - Просто доверься мужчине. В данном случае мне.

- Ну, конечно, - ответила она мягко.

- Я серьезно, - сказал я.

- Я тоже…

- Кому еще знать, - пояснил я, - кто прав, а кто нет? Все правы, кто я, и не правы те, кто не я. Вот за эту истину и держись.

Она молча смотрела, как я облачаюсь, а я не стал скрывать и, сосредоточившись, только поворачивался, а на мне появлялись не только штаны, но и доспехи, пояс, ножны на прошитой золотом перевязи, сапоги на двойной подошве, в них я еще выше, а это нравится всем мужчинам.

- Знаешь, - произнесла она серьезно и прямо посмотрела мне в глаза, - у женщин есть чутье, и пошло оно от меня, не от Евы.

Она замолчала, я спросил осторожно:

- И что оно тебе шепчет?