Ричард Длинные Руки – рауграф

Вдоль дороги собрался народ, орал ликующе и рукоплескал, нас забрасывали цветами. Девушки срывали с голов венки и бросали под копыта наших коней. Я покосился на гордых рыцарей, а в самом деле, почему не радоваться такому зрелищу, мы же как яркие клоуны в этом мире серой одежды, так называемой «немаркой», и каждое наше появление вносит веселое разнообразие в их повседневную жизнь.

Правда, если бы нас везли на казнь, ликования и рукоплесканий было бы еще больше…

Когда удалились от Геннегау примерно на сотню миль, сзади на дороге появилась и начала очень быстро двигаться в нашу сторону пыльная точка, оставляя за собой расходящийся след. Я не успел продумать, что же это, как заблистали искорки на доспехах всадника и на конской сбруе, и вскоре, обгоняя грохот копыт, перед нами оказался сверкающий доспехами сэр Ульрих на своем чудесном коне, про которого ходит слух, что моему не уступит по скорости.

– Сэр Ричард! – крикнул он весело. – Сэр Альвар!.. Сэр Палант!

Альвар произнес пораженно:

– На каком черте вы ездите, сэр Ульрих?

Ульрих горделиво усмехнулся:

– Пожалуй, я мог бы еще пару дней веселиться в Геннегау, а потом за пару часов догнать вас… но какое веселье без моих друзей?

Он обнялся с Палантом, старым другом, с Альваром обменялись дружескими хлопками по плечам.

Я сказал довольно:

– Сэр Ульрих, с вами мне будет не так совестно выезжать вперед на разведку. Вы будете меня, типа, охранять.

Он воскликнул с готовностью:

– Сочту за честь!.. Хотя, понимаю, охранять придется вам меня, но для спокойствия в войске…

– Вы прекрасно все понимаете, – сказал я.

Ульрих в армландских землях предпочитал, как и Палант, легкие панцири из черной кожи: гладкие, блестящие, подчеркивающие широкие пластины груди и форму разнесенных в стороны плеч, но сейчас с головы до ног блещет сен-маринскими доспехами из прекрасной стали.

Правда, Палант еще раньше его сменил свой кожаный панцирь с аккуратно вшитыми шипами из железа на стальные доспехи. Здесь, в Сен-Мари, умеют делать втрое тоньше и легче армландских, хотя не уступают по прочности… да и вообще, у моих рыцарей патриотизмом и не пахнет: все в доспехах от местных оружейников.

– Может быть, – сказал Ульрих задиристо, – проскачем малость вперед? Пусть конники сэра Норберта отдохнут?

Я усомнился:

– Вот так сразу?

– А что?

– Ваш конь все еще не устал?

Он ухмыльнулся:

– Так вы почти не отъехали от Геннегау. Это для нас даже не прогулка.

– Ну смотрите, – сказал я.

Он вскрикнул, из леса на опушку выметнулся огромный пес с горящими красными глазами, сам размером с пони, а в пасти исполинская рыбина, что все еще бьется и пытается вырваться.

Пес несся к нам гигантскими прыжками, Ульрих побледнел и суетливо дергал рукоять меча.

– Не советую, – сказал я благожелательно. – Р-р-р-разорвет…

Бобик подбежал и, не видя Растера, которому всегда отдавал добычу, посмотрел на меня с упреком.

Я указал на Ульриха:

– Вот он вместо твоего друга…

Ульрих едва не упал с коня, когда Адский Пес начал совать ему рыбину. Альвар, уже знакомый с Бобиком, посоветовал:

– Возьмите, сэр Ульрих. А то обидится.

Ульрих, бледный как смерть, принял рыбину дрожащими руками, та начала бешено вырываться и несколько раз хлестнула его широким хвостом по лицу.

Бобик отступил, сел на задницу и с интересом смотрел, как человек, заменяющий сэра Растера, дерется с рыбой. К нашему общему разочарованию, сэр Ульрих ухитрился удержать скользкую рыбину, Бобик довольно оскалил зубы и огромными прыжками унесся в лес.

Ульрих передал задушенную рыбу оруженосцу, глаза и у того огромные, как блюдца, спросил шепотом:

– Чего это… он?

– Не знаю, – ответил я честно. – С ним иногда такое бывает. То таскает, как положено: оленей, кабанов, гусей ловит, а то, как сейчас, начинает рыб таскать…

Он зябко повел плечами:

– Так это ваш? То-то никто не боится. Я таких громадных еще не видел.

Я спросил:

– Так мы едем или вы раздумали?

Он судорожно перевел дыхание и ответил достаточно твердо:

– С вашего позволения…

От блеска слюдяных камней вдоль дороги и нещадного солнца я просто опьянел, и лишь когда проскакивали вдоль рощ, ненадолго оказываясь в тени, глаза чуть отдыхали от слепящего света, но кружевная тень соскальзывала с конской гривы, и снова этот невероятный блеск…

Наконец влетели в зеленый распадок между высоких и сплошь зеленых холмов, воздух показался прохладным в сравнении, мы промчались по высокой траве, распугивая огромных сказочных бабочек невероятной красоты и расцветок, подняли стадо свиней, не успев их рассмотреть, от горячей духоты воздуха горло пересохло, и вдруг я ощутил, как вокруг мир стремительно меняется…

Мы вылетели на берег реки, я жадно вдохнул влажный воздух, здесь, у кромки воды, деревья другие, толстые и самоуверенные, и трава настолько сочная, что едва не лопается от довольства, и лягушки вон сидят на толстых мясистых листьях водяных растений важные и неторопливые, с ленивым презрением поглядывая на раскаленный под южным солнцем мир.