Ричард Длинные Руки – рауграф

Он удалился, а я с бессильной злостью подумал, что Генрих, умный и дальновидный король, щедро финансировал университеты, велел строить дома призрения и всячески распространял идеи гуманизма и справедливости, однако это знают только немногие историки, зато во все школьные учебники он ворвался блистательной победой при Азенкуре, где три тысячи его лучников за четыре часа уничтожили шестьдесят тысяч отборного рыцарского войска Франции. Цвет французского рыцарства, как отмечают все хроники, был полностью истреблен, Франция была обескровлена и разгромлена.

Но и это еще ничего, ведь умнейшего человека во всей истории Франции, что основал университеты и академию, реформировал армию, уничтожил феодализм, велев срыть рыцарские замки по всей территории страны, с легкой руки одного беллетриста помнят только как кардинала, что якобы волочился за королевой и пытался ее поиметь!

Так что не надо сетовать на неблагодарность ко мне, в лучшем случае запомнят какой-нибудь мой лихой удар мечом или умелое спасение очередной принцессы из лап дракона, огра или тролля.

Или вот этот рейд по усмирению мелкого властелина одного замка и принадлежащих ему десятка деревень.

Граф Ришар удивился, что я намерен лично возглавить поход, который ничего не решает, на его лице шрамы вздулись и побагровели, признак сильнейшего неудовольствия, а глаза потемнели.

– Сэр Ричард, – сказал он решительно, – уж простите, но это абсурд. Этот замок – совершеннейшая мелочь, его легко возьмут и без вас. Даже я туда не поеду. Поручим кому-нибудь… скажем, Альвару Зольмсу. Или Максимилиану. Да того же Арчибальда можно послать, пусть приобретает опыт! Да и увидят, что не армландцы что-то захватывают, а сами сенмаринцы наводят порядок…

Я прошелся взад-вперед по комнате, граф прав, но когда я обвел глазами кабинет, злость ударила в голову.

– Дорогой граф, – процедил я сквозь зубы, – а вы знаете, какой хренью я занимаюсь? Только что перед вами мне приносили на утверждение форму для младших слуг! Я должен был выбрать лучшие, на мой взгляд, из представленных образцов и решить, что будут носить во дворце, а что за его пределами. Представляете? Чем я занимаюсь, чем я занимаюсь!

Он пробормотал, несколько ошарашенный:

– Ну, наверное, не только этим? Возможно, и чем-то крупным?

– Не крупнее этого шкафа! – огрызнулся я. – Если и мелькнет что-то крупное, то среди таких мелочей проплывает незамеченным, как бревно в куче мусора.

Он развел руками:

– Сэр Ричард, понимаю… Но я не майордом.

– Вам повезло, – сказал я с сердцем. – Или схитрили, а меня подставили! Вас же самого хотели в гроссграфы!

Он улыбнулся:

– А я хоть старый волк, но еще и старый лис. Я хочу удовольствия от жизни. А вам еще пахать и пахать, сэр Ричард, зарабатывать право на отдых!

Я сказал зло:

– Да какая же это пахота? Я даже не царапаю землю! А мог бы такие пласты поднять!

– Еще поднимем, – пообещал он. – Вы в самом деле решили вести отряд?

– Да.

– Лично?

– Решил, – отрезал я. – Может быть, хоть так прерву это свинство.

– Подбирайте нужных людей, – сказал он серьезно, – расставляйте на ключевые места. Позаботьтесь, чтобы и в ваше отсутствие все шло, как и при вас. В Армландии же сумели…

– Тут другое королевство, – сказал я и со стыдом ощутил, что в моем голосе ясно прослеживается жалоба, – мы тут сожгли и повесили больше, чем убили в боях! Нам еще далеко до народного доверия.

Он сказал хладнокровно:

– Делайте то, что нужно, а не то, чего от вас ждут. И вообще, сэр Ричард… Неловко от вас слышать такое! Мы же все помогаем, ну, как можем.

Глава 3

У королей есть власть, но нет моральных принципов. Церковь восполняет этот вакуум, ибо человек без принципов – зверь. Или, если сказать прямо, без Церкви. Церковь одинаково ведет человечество по пути добра и справедливости, не разделяя на королей и простолюдинов, как не разделял и Христос. Для Творца короли, императоры и самые жалкие нищие – одинаковые такие муравьишки, всех любит и обо всех заботится одинаково.

Вообще-то так должен бы и я, с поправкой на мои размеры и мой масштаб, но что-то не получается: одних хочется прибить на месте, других – утопил бы с превеликим удовольствием…

Сейчас иду через залы и кланяющиеся толпы под приветственные возгласы, рядом со мной граф Ришар, барон Альбрехт, Зольмс, Арчибальд, по другую руку сэр Растер, Палант, Ульрих, Рикардо, а сразу за мной, едва не наступая на каблуки, Жерар Макдугал, виконт Штаренберг, Зигфрид, Ульман и чуть менее знатные, но близкие и зарекомендовавшие в боях доверенные лица. Это очень важно, кто где идет, по этим признакам сразу видно, кто у властелина в фаворе, кто в немилости, даже случайное перераспределение толкуют как-то, хотя, конечно, случайностей здесь не бывает…

Правда, нет Макса, сэра Норберта и еще многих, которым я не только доверяю, но и к кому отношусь с нежностью, но одни заняты важными делами, другие просто в дальних частях королевства, а кто-то просто пренебрегает дворцовыми условностями, как Асмер или Бернард…