Ричард Длинные Руки – рауграф

На них насели с яростными криками, один рыцарь упал, кровь залила ему голову, и тут словно взорвался смиренный отец Богидерий. До этого он смотрел на ворвавшихся полными ужаса глазами, дрожал и часто крестился, его и не трогали, и вдруг дико завопил, не отрывая взгляда от рыцаря, под которым натекает лужа крови, вскочил и понесся через зал, как торнадо, расшвыривал не только людей и кресла, но и не перевернутые еще столы, а за ним, к моему ужасу, оставались неподвижные тела нападавших. Сперва он бил кулаками и ребрами ладоней, затем в руках появлялись и пропадали рогатые подсвечники, ножки стульев, подносы, а в конце уже бешено и с дикой яростью рубил двумя мечами, вырванными из рук еще не успевших даже сообразить, что они убиты.

Лук Арианта разогрелся в моих руках от частой стрельбы, стрелы догоняли одна другую, и все со злобной радостью находили цель.

Наконец двери зала распахнулись с трех сторон. Вбежали блещущие доспехами тяжеловооруженные люди Макса. Сам он, молодой и прекрасный, с развевающимися нежными, как у девушки, волосами, вбежал, запыхавшись, в руке обнаженный меч, торопливо нашел взглядом сперва сэра Растера, потом наверху меня.

– Вы целы! – вскрикнул он с великим облегчением.

Быстро тающая группка заговорщиков сгрудилась в середине зала и, встав спина к спине, готовилась дорого продать жизнь. Их осталось трое – огромного роста мужчин в кожаных доспехах с нашитыми стальными пластинами, один в костюме лесного разбойника и один изящного сложения рыцарь в прекрасных стальных доспехах, укрывающих его от макушки и до фаланг пальцев включительно.

– Всем стоять! – закричал я.

Спустившись в зал, я убрал лук, зато взял в руку меч. Мои смотрели на меня с надеждой, заговорщики с угрюмостью и обреченностью. Я быстро прошел к распростертому рыцарю, ощупал его обнаженную голову. Еще жив, хотя потерял много крови. И будет жить, но великолепный шрам останется, чтобы мог бахвалиться перед внуками.

Все наблюдали за исцелением, а когда раненый пошевелился, кто-то из рыцарей потрясенно-ликующе заорал, другие начали креститься.

Я повернулся к группе в центре зала:

– Бросайте оружие! Я лорд Ричард, майордом…

Один из гигантов прорычал:

– Не трудись, мы знаем, кто ты.

– Конечно, знаете, – согласился я, – это я из вежливости. Которую ожидал бы и от вас.

Он ответил грубо:

– Зачем? Все равно умрем.

– Тем более нужно быть вежливым, – возразил я. – Последние слова всегда запоминаются. И лучше, если это будет учтивая речь, чем привычное для вас хамство.

В зал все заходили и заходили блистающие доспехами люди, это наиболее трезвые из рыцарей отыскали комнату, куда спрятали их оружие и снаряжение. Облачившись в доспехи, они с обнаженными мечами в руках и с самым хмурым видом, не предвещающим ничего хорошего, окружали взятую в кольцо группу.

Я остановил их жестом, а сэр Растер на правах героя еще и прикрикнул. Рыцари нехотя отступили.

– Бросайте оружие, – повторил я. – Обещаю беспристрастный суд. Вы шли за кем-то из вожаков, он и должен отвечать за всех. А вы, возможно, виновны только в излишней лояльности сюзерену. За это может причитаться разве что каменоломня или работа в штольнях… но никак не смерть.

Они даже не переглянулись, смотрели угрюмо и с вызовом.

– Мы лучше умрем, – процедил тот же гигант с ненавистью, – чем будем добывать тебе руду.

– С каторги и сбежать можно, – возразил я, – а вот с того света… Впрочем, не стану спорить. Каждый сам хозяин своей судьбы. Убейте их!.. Нет-нет, рыцарям оставаться на месте. Эти разбойники не заслужили чести пасть от мечей. Арбалетчики!

Макс вскинул руку и повернул ладонью вперед. Повинуясь команде, вперед вышли коренастые люди с толстыми руками и в кожаных доспехах, тетивы уже натянуты, разом поднесли арбалеты к плечам. Макс уже готовился сказать «пли», как вдруг единственный рыцарь в группе заговорщиков воскликнул звонким голосом:

– Стойте!.. Это я одна виновата. Не убивайте их.

Мы остолбенели, рыцарь снял шлем, и на плечи освобожденно хлынули волны золотых волос. Женщина смотрела с вызовом, не женщина, поправил я себя, молодая еще девушка, слишком красивая для разбойницы, такая могла бы жить беспечно, став любовницей знатного лорда.

– Так-так, – сказал я, – интересно… Прикажите своим людям бросить оружие.

Она сказала сломленным голосом:

– Конкорд, Мирей, Бриен, и ты, Беренгар, благодарю вас за преданность и верную службу в самые тяжелые времена. Сложите оружие, будем надеяться на великодушие этого человека.

– Майордома, – уточнил я, – а не этого человека.

– Мы не признаем вас сюзереном, – отрезала она с вызовом и тут же сбавила тон: – Я не признаю, но мои люди уже сложили оружие.

Они еще не сложили, только замедленно опускали руки, пальцы разжимались с великой неохотой. Мечи со звоном падали на каменные плиты пола, подпрыгивали и жалобно звенели, жалуясь на судьбу побежденных.

Я понаблюдал, пока все оружие не оказалось там, сказал другим голосом: