Ричард Длинные Руки. Церковь и демоны

– Прекрасно, – сказал я с энтузиазмом. – Раз можешь менять форму, это почти незримник, только иной модели. Более продвинутой! Когда смотрят на тебя, но видят что-то другое, это еще круче.

– Слушаю и повинуюсь, господин.

– Сделаем так, – сказал я, – если ты в состоянии перенести меня из комнаты в комнату, как сделал щас, то из королевства в королевство… надо что-то более мимикрительное. Ну, типа, обманки. Люди обожают, когда их обманывают. Даже говорят, ах, я сам обманываться рад!.. Вот мы их и обрадуем, хорошо так обрадуем, по самые…

Он смолчал, я подумал, произнес решительно:

– А что тут рассуждать?.. О ком люди поют чаще и охотнее всего?.. Самые красивые и чувственные песни, конечно же, о конях!.. Распрягайте, хлопцы, коней, выйду я с конем, три белых коня, выйду ночью с конем…

Он снова промолчал, реагируя только на вопросы, я окинул его взглядом, стараясь прикинуть, какого коня можно вылепить из такой массы, и смутно удивляясь, что нет во мне ни страха, ни даже великого изумления.

– Знаешь, почему на всех картинах исторические личности всегда в седле? Потому что половина побед принадлежит коням, а то и больше!.. Полцарства за коня!.. Коней на переправе не меняют почему? От коней зависит, куда повернет битва!..

– Мой повелитель?

Я сказал с вдохновением в голосе:

– Приподнимись повыше, начнем.

Глава 10

Не понимаю, почему скульпторы тратят годы, чтобы из куска мрамора извлечь какую-то Венеру Милосскую, Урбинскую или Каменный Цветок, халтурят, не иначе.

Мне понадобилось меньше пяти минут, чтобы из бесформенной массы чего-то вроде протоматерии создать подобие толстого коня, даже зубы и язык не забыл, помня о промахе Клодта, отступил на шаг, полюбовался.

– Хорошо! Я молодец. А ты так и вовсе. Осталось подкорректировать… Голову крупнее, ноздри шире и повыразительнее… Прибавь в росте и укрупнись, а то не конь, а какая-то лошадь. Императоры не ездят на лошадях!.. Грудь шире, ноги толще, но не везде, а вот тут надо сузить, а здесь можно еще ширше… Грива длиннее и лохматее, как и хвост, волосы блестящие, признак здоровья и гормонального баланса…

С тюнингом повозился еще минут пять-семь, с каждым изменением чувствуя гордость, как скульптор, которому удается шедевр.

Конь получился как на статуях кондотьеров, огромный и могучий, олицетворение мощи и несокрушимого напора.

– Здорово, – сказал я наконец. – Мы с тобой молодцы, сработаемся. В команде важно чувствовать друг друга или хотя бы один другого.

Конь промолчал, я окинул его взглядом, хорош, ни убавить, ни прибавить.

– Имя бы тебе подобрать… Хотя зачем менять? Оставайся Файром, прекрасное имя! Как все, что я придумываю, если не промахиваюсь.

Конь промолчал, у меня не вопросы, а поток мыслей, как у Джойса, а я сказал уже деловым тоном:

– Жди здесь. Отдам последние распоряжения – и в путь!

Файр промолчал, а я уточнил:

– Коней ты видел, так что при посторонних веди себя как конь.

Конь прорычал:

– Мой повелитель?

Мне послышалась в его грозном реве озадаченность.

– Старайся, – пояснил я, – не дефекалить на ковры, хотя для достоверности иногда можно. А если вообще нужно, я подскажу. А так по возможности воздержись.

– Будет исполнено, повелитель.

Я сказал в нерешительной задумчивости:

– Даже и не знаю, как лучше… Может быть, чтобы тебе было не скучно, а мне вообще веселее, подобрать тебе еще одного… такого же сознательного? Или инициативного. Будешь изображать как бы коня, а твой напарник – телохранителя. Я простой народный император, мне свита ни к чему, но впечатление создадим нужное державе и народу… Ладно, потом обдумаю, я люблю обдумывать все, что не относится к важным и неотложным делам.

Обилие колец раздражает, не хочется выглядеть как местный щеголь, это у них на всех пальцах по кольцу, а то и по два, осталось только начать пудриться и накладывать румяна, потому я обрадовался, когда Карл-Антон появился с толстым томом в руках, где из середины свешивается красный язык закладки.

– Ваше величество, – сказал он торжественно, – знаю о ваших проблемах. Да-да, у вас очень выразительное лицо. Придворных уже научились обманывать, но для меня оно все еще не каменное. Кое-что отыскал!

Он опустил фолиант на столешницу, быстро открыл на заложенной закладке.

– Вот!.. У вас в кучке браслетов есть такой, видите?.. Описание точь-в-точь как у кольца Наблюдений.

– Что, – уточнил я, – с его помощью тоже можно видеть дальние страны?..

– И ближние, – пояснил он. – Даже заглядывать в чужие спальни. Правда, настраивается долго, но и с кольцом те же проблемы.

Я торопливо снял кольцо, Карл-Антон только хмыкнул, когда я со звоном отшвырнул на середину стола.

– Зажрались, ваше величество.

– Браслет могу под рукав рубашки, – объяснил я, – а то и не один!.. А с золотыми кольцами на пальцах у всех на виду как дурак какой.

– Мода…

– В гробу видал такую моду, – отрезал я. – С кольцами на пальцах за рукоять меча не ухватиться как следует!..

– Император за личное оружие не хватается, – напомнил он. – У него под рукой сто тысяч мечей и всяких прочих копий.