Ричард Длинные Руки — виконт

Я в страхе ухватился, пытаясь то ли удержать, то ли как-то помешать, но кончики пальцев ощутили кожу, а под нею твердое. Да, колечко, надежно упрятанное под кожу. Что за дурь, ведь кольца для того и делают, чтобы хвастаться ими или чтобы служили постоянным напоминанием, как, к примеру, первое на свете кольцо было создано Прометеем. Он выковал его из звена цепи, приковывавшей к скале, а в кольцо вставил камешек от этой скалы Колхиды, превратив колечко в перстень… Вступившим в брак кольца напоминают, что уже окольцованные птицы, а всех встречных отпугивают от чересчур близкого знакомства… Во всяком случае, предостерегают о последствиях.

Пальцы продолжали ощупывать это затвердение. Странное ощущение, когда глазами ничего не видно, а на ощупь вот оно, даже можно, кажется, поворачивать…

Мир остался тем же, но я, замерши, ощутил, что нечто изменилось. Стоял, застыв, не двигался, старался сообразить, что произошло, вдруг сообразил, что продолжаю трогать колечко, но не вижу своей руки!

Ахнул, не вижу ног, не вижу живота, груди, тогда наверняка исчезла и моя морда… Наконец я поднял голову и уставился в зеркало. Там, где я только что стоял… пустота!

— Ни фига себе, — прошептал я. — Человек-невидимка?..

Пальцы, повинуясь предыдущей команде, повернули колечко еще, в зеркале моментально, словно включили, возник мой двойник с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью. Не отвешивать, напомнил я себе, а выдвигать, а глаза не таращить, а надменно прищуривать, одновременно презрительно кривя губы… Вот так, еще чуть-чуть, хорошо.

Я подождал, пусть сердце хоть малость замедлит бешеный бег на месте, осторожно повернул колечко обратно. Разом исчезло мое тело, только пальцы подсказали, что все на месте.

— Крепко, — пролепетал я. — Если не вижу я, то и остальные?..

Едва слышно прозвенело, я оглянулся, на стене приглашающе возник светящийся контур призрачной двери. Смит и Фрида спят крепко, я прошел к проходу в зачарованную часть гостиницы на цыпочках, приложил пальцы к стене, ухитрившись при полной невидимости рук промахнуться так, что сперва стукнулся костяшками.

Стена подалась легко, я прошел как через теплую воду. В глаза ударил яркий свет, ослепляюще уверенный после дохлых светильников и трепещущих огоньков свечей. Я постоял, не столько всматриваясь в даль бесконечного коридора, сколько прислушиваясь к себе. Незрим все так же, и хотя за мной, как за неуловимым ковбоем, никто не гоняется, но как сладостно ощущать, что могу становиться невидимым, всего лишь повернув колечко!

Я постарался умерить бешено стучащее сердце, глаза едва не идут врозь в этом царстве геометрии. Как будто вырвался из разудалой и крикливой цыганской свадьбы, где пестро, ярко, все цвета радуги, запахи вина, жареного мяса, ароматы меда, а здесь стерильность во всем: чистота, ничего лишнего, подчеркнуто неземной дизайн…

Ну, неземной, это не обязательно инопланетный, даже Вася Пупкин из Урюпинска может такое завернуть, что сто таукитян не развяжут, однако в самом деле с новой сотрясающей силой ощущаю стиль, чего, понятно, нет в хаотично складывающемся мире, который за стенами гостиницы.

На стене в месте прохода привычно нацарапал кресты, хотя к концу ночи успевают зарасти, медленно пошел, проводя пальцами невидимой руки по стене и тукая в двери.

— Первая… вторая… третья…

Ручка четвертой двери подалась вниз, я толкнул. Открылась такая же точно по размерам комната, в какой остановились мы, такое же ложе, только у нас их два, стол. Впрочем, я ничего другого и не жду. Вошел на цыпочках, оставив дверь открытой и высматривая какие-нибудь мелочи, оставленные или забытые предыдущими постояльцами.

В ящиках только след пыли, даже не след, а ощущение, ибо саму пыль что-то убирает, как незримые и неслышимые вечно работающие кондиционеры. Под кроватью чисто, хотя бы мячик собака закатила, пусто в вазах, и следа нет от испарившейся воды и рассыпавшихся в пыль цветов.

Я брал в руки эти изящные вазочки, взвешивал на ладонях, удивляясь малому весу, из чего же это сделано. Ощущение такое, что если уроню хоть на камень — не разобьется. Возможно, выдержит удар даже моего молота…

В последней вазе звякнуло. Я наклонил, подставил ладонь. Выпала блестящая вещица размером с монету. Небольшая дырочка деликатно намекает, что можно пропустить шнурок и носить, к примеру, на груди. Как амулет, талисман, медальон или просто украшение. Впрочем, надо учесть, что даже для мудрого Кулибина мобильник или плеер показались бы только украшением или амулетами.

Медальон, как мне показалось, украшен затейливым рисунком, но слишком уж мелко. По ободку совсем уж крохотные значки. Если бы не яркое и абсолютно немигающее пламя свечи, я бы их вообще не углядел.

Страстно захотелось рассмотреть получше, я едва не выронил медальон: буквы укрупнились, а площадь, что не шире ободка монеты, раздвинулась по крайней мере на полметра. Я испуганно отстранился, все в порядке, я всего лишь держу в руке медальон, на ребре едва угадываемые черточки…