Ричард Длинные Руки — виконт

Король слушал сэра Смита снисходительно, а когда тот запнулся, добавил, что, даже когда местные то ли вымерли, то ли ушли под землю, все равно эта земля пустовала недолго, вернее, совсем не пустовала. Когда народец почему-то начал мельчать, соседи уже заселяли волнами, даже успели породниться с остатками местных. От этой смеси пошел странный народ колдунов, овладел распыленной в воздухе магией, начал заклятиями создавать города, ставить вокруг них стены и башни. Они были настолько могучи и несокрушимы, что легко покорили соседние страны, однако у них самих начались распри. Соседи видели, как горели города, рушились башни, земля трескалась, а раскаленная лава заливала посевы и перегораживала реки. Раса колдунов исчезла, хотя знающие говорят, что они просто переродились или стали невидимыми, а за власть уже не дерутся, как простые короли, власть их намного выше королевской, но сами потеряли интерес к завоеваниям, свершениям, а то и вовсе к жизни.

Здесь он умолк, пожал плечами, удивляясь, никак не комментируя, но всем своим видом показывал, что это совсем уж байки, нелепость, как это можно потерять интерес, когда в твоей власти хватать любую девку, какую изволишь, покупать все, что восхочется, а твоей колдовской мощи не сможет противостоять никакой герой, никакой силач, никакой король с его войском?

— А почему там сейчас никто не селится? — спросил я.

Сэр Смит удивился:

— Как это не селится? Еще как селятся!.. Но только уж больно отчаянные селятся или же те, кто не в ладах с законом или церковью. У нас в соседнем селе целая семья кузнеца снялась и уехала за реку, когда местный священник начал уж чересчур с пылом доказывать, что кузнец знается с нечистой силой. А потом все выискивал доказательства, что жена у него ведьма, летает на помеле, ночами превращается в черную кошку и доит соседских коров. Брехня, конечно, все знали, что он сам к ней неровно дышал. Даже при людях не мог сдержаться, чтобы не коснуться ее, не перекрестить, притронувшись вроде невзначай к ее груди… а уж там такие белые сдобные пышки были, что даже мне как-то снились, никакие молитвы не помогали!.. А когда тот священник совсем сдвинулся, начал собирать народ, чтобы сложить костер и кузнеца сжечь, а из ведьмы, мол, он сумеет изгнать дьявола. Тогда они, от греха подальше, распродали вещи, а что смогли, погрузили на телегу и переправились на ту сторону. Как раз большая сушь была, река обмелела, вода едва до спицы доходила…

Частъ III

Глава 1

Над головами летит, пронзительно каркая, огромный ворон. Я вдруг подумал, что он может не просто так забавляться, а в роли наводчика, а то и вовсе кто-то смотрит его глазами, как в моем замке хробойл. Неплохо бы разобраться, кто его отправлял и что этим гадам надо было высмотреть в моем хозяйстве. На всякий случай я снял лук, быстро наложил стрелу. Король Барбаросса на скаку оглянулся, я увидел на королевском лице смесь презрения с недоверием: не рыцарское дело — стрелять из лука. Да и не попасть на полном скаку, к тому же в стремительно летящую птицу…

— Щас, — ответил я на невысказанное оскорбление. Тетива больно щелкнула по пальцам. — Собирайте перья!

Ворон молниеносно вильнул, но и стрела вильнула, это видел только я, остальным нужно смотреть на дорогу, только мой Зайчик в дорогах и даже тропах не нуждается. Ворон каркнул, и тут же карк перешел в настоящий человеческий крик, словно стрела в самом деле попала в глаз соглядатая и поразила неведомого колдуна. Во все стороны полетели перья, тушку подбросило, затем, нелепо растопырив лапы, она понеслась к земле и ударилась в пяти шагах перед мордой коня Барбароссы.

Пес рванулся вперед, подхватил пронзенную стрелой тушку и принес мне. Я отмахнулся: это не добыча, выплюнь гадость, а восхищенный Смит прокричал на скаку:

— Да вы прямо святой Августин!

Барбаросса проворчал угрюмо:

— Это какой еще Августин?

— Августин Блаженный, — объяснил Смит. Не дожидаясь расспросов, крикнул: — Мне в детстве рассказывали, что не было лучше его стрелка из лука!.. Когда он был язычником, конечно.

Он благочестиво перекрестился, не прерывая бешеной скачки, король посмотрел на нас, нахмурился, но смолчал.

Сочная трава шелестит под конским брюхом, цепляется за стремена. Из-под копыт выпрыгивают рассерженные зайцы, толстые, как кабаны, вспархивают птицы. Конь сэра Смита пугался, фыркал, сам он восхищенно ругался: столько птиц в одном месте, что за непуганый край! Я помалкивал, не зная, сколько особей должно быть на квадратный километр. И каких. Для меня это все птицы: различаю только по размеру и цвету, а из пород знаю разве что воробьев, кур, уток и гусей, все остальное — просто птицы.

Пес время от времени бросался за дичью, даже успевал догнать и задавить, но я добычу не принимал, и он, смирившись, несся рядом хмурый и недовольный, уже не обращая внимания на выпархивающих и выскакивающих.