Ричард Длинные Руки — вице-принц

Она сердито отвернулась и сделала вид, что спит. Я осторожно укрыл ее одеялом и пошел к Норберту. Двух странников уже растянули на земле, привязав руки и ноги к вбитым в землю колышкам, а Норберт, опустившись на корточки, негромким голосом задавал вопросы. Бобик расположился с другой стороны и время от времени порыкивал, показывая снежно-белые клыки.

Глава 4

Воины кто стоит, кто сидит тоже на корточках. Лица пленников показались мне чересчур спокойными, Норберт перехватил мой взгляд и буркнул нехотя:

— Вон тот уже мертв… Этот что-то задумал, но, боюсь, тоже помрет, ничего не сказав.

— Но это люди?

Он с некоторой неуверенностью кивнул.

— Да… но только чем-то отличаются. Были бы в Сен-Мари, там бы ваши алхимики, как вы их называете, быстро бы разобрались, а что мы тут можем? Только нож под ногти да угли подгрести к пяткам…

— Примитив, — согласился я. — Развитая демократия отличается разнообразием всевозможных пыток и методов изощренного допроса, а мы пока еще в неразвитом тоталитаризме. Хорошо, используйте подручные методы и человеческую сообразительность. Если мы стремимся построить гуманное общество с либеральными ценностями, мы должны научиться пытать долго и умело!.. Продолжайте.

Я вернулся к костру, полный уверенности, что ничего пленник не скажет. Не знаю, откуда у меня такая уверенность, но то ли я все больше адаптируюсь к этому миру, вживаюсь в его нейронные связи, то ли при общей разрухе после Войн Магов осталась некая структура, далекая и неосязаемая, что как-то поддерживает людей или незаметно влияет на них. Или не столько поддерживает, как учит, помогает осваиваться.

Я, конечно, все свои успехи приписываю себе, я же сама круть и совершенство, но иногда в голову приходит дикая мысль, что нечто огромное выделяет меня, как более продвинутое существо в этом мире, и потому допускает меня чаще, чем других, к спрятанным остаткам старой техники и учит меня лучше и глыбже, чем остальных.

Потому у меня этих амулетов, созданных в другие эпохи, больше, чем у любого другого, кого я здесь знаю…

Я вспомнил Юг, и настроение сразу упало. Вот там точно у Великих Магов этих амулетов больше…

Заснуть я так и не заснул, хотя ненадолго впадал в нечто вроде дремы, когда критическое мышление отключается и в голову приходят самые дикие предположения и невероятные по дерзости или глупости, это как посмотреть, мысли.

Рано утром снова раздули угли и набросали сверху веток, Норберт сообщил хмуро, что второй пленник тоже умер, его даже и не пытали как следует. Тело осталось человеческим, и вообще с обоими ничего не произошло, пару часов уже лежат, задубели.

— Заройте, — посоветовал я, — а то птицы отравятся. Или, хуже того, сами станут не совсем птицами.

Он перекрестился.

— Господи…

Позавтракали в молчании, Лиутгарда все больше, как вижу, привыкает, что правая грудь обнажена, да и воины Норберта уже принимают эту роскошь как данность, что не мешает им смотреть на нее с восторгом и со всех ног бросаться выполнять любое пожелание.

Я помалкивал, погруженный в стратегические думы, а Норберт властным движением длани послал своих людей в седла, сам еще раз поклонился принцессе и особенно легко вскочил на коня, красуясь каждым движением, вот уж чего я не ожидал от всегда сурового и до не могу сдержанного вожака легкой конницы.

Согласно его статусу командующего легкой кавалерией, он поехал с нами третьим впереди отряда, я вообще должен бы в середине, но Лиутгарда тоже принцесса, а главное — еще какая, потому она гордо и красиво оставалась на своем месте, а мы с Норбертом двигались справа и слева.

Он изо всех сил старался смотреть только вперед, но глазные яблоки то и дело сами поворачиваются в орбитах, устремляя взор на принцессу, естественно, теперь самую прекрасную из всех принцесс на свете.

Я постепенно ускорял бег Зайчика, поглядывая на коня Норберта, тот послушно перешел с рыси в галоп, затем в карьер, я зафиксировал скорость, покосился на раскрасневшуюся от быстрой скачки принцессу.

— Ваше высочество?

Она ответила живо и с явным облегчением.

— Принц?

— Как вы?

Она поняла вопрос, даже не повела бровью в сторону Норберта, но в голосе звучала радость:

— Раз не умерла, то все… в порядке!

— Отличные новости, — одобрил я. — А как вы вообще планируете с фрейлинами? Алиенора мчалась во главе целого отряда фрейлин!

Она чуть повела глазом в сторону Норберта, говорить нужно так, чтобы он не понял, ответила навстречу ветру и грохоту копыт:

— Думаю, со мной рискнут двое, от силы — трое. Хотя, конечно, у меня фрейлин двенадцать, как и положено принцессе.

— И как, — поинтересовался я, — они последуют с вами и в бой?

— Думаю, да…

— Как и вы?

Она отвела взгляд в сторону, жаркий румянец, полыхавший на ее щеках, разгорелся еще ярче.

— Вы имеете в виду…

— Именно, — подтвердил я.

Румянец разлился шире, алый цвет начал медленно подниматься к скулам.

— Вряд ли они решатся…

— Но вы им рассказали?

На ее щеках румянец уже не румянец, а багровое зарево, даже начало сползать на шею.

— Да…

— Они отказались?

— Не наотрез, — ответила она, пряча взгляд, — но сказали, что никогда не решатся.