Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

— Надеюсь, задавим какого-нибудь черта! Хорошо бы покрупнее. В смысле рыцаря-черта или сеньора.

— Возможно, — повторил я. — Но мы не падаем, Альдер.

— А что же?

— Опускаемся. Хоть и очень быстро.

Он посмотрел на меня с почтением.

— Магия?

— Или технология, — ответил я. — Хотя, когда она высокая, кто отличит от магии…

Спуск, похожий на падение, продолжался еще несколько минут, я уже страшился думать, на какой мы глубине. Затем мое тело налилось тяжестью, я быстро посмотрел на Альдера и Ревеля, оба побагровели, щеки обвисли. Лучше всего выглядит Женевьева: с отвисшим подбородком, лицо белое как мел, царапина на щеке вздулась и побагровела, а синяк под глазом стал почти черным — лепота.

Взгляды у всех встревоженные, но я не паникую, и они доверились, едят меня глазами.

В стенах снова появилась рябь, перешла в быстро исчезающие полосы, и через минуту платформа грохнулась о пол с такой силой, что я не удержался, упал на колени. Альдер устоял, в глазах радостное изумление, жив, я поднялся и поспешно соскочил с платформы. Женевьева хлопнулась на задницу, нежный румянец залил щеки, мне показалось, что встать не сможет, Альдер помог ей подняться и сойти с края платформы.

— Все о’кей? — осведомился я. — Если живы, тогда вперед на танки. За мной!

Мы в просторной каменной пещере, чернеют четыре полукруглые норы. Свет слишком слабый, чтобы я рассмотрел как следует, но, похоже, здесь был в древности просто шахтный колодец, клеть доставляла шахтеров именно сюда, а дальше они своим ходом…

— Впрочем, — сказал я, — почему своим ходом? Разве что рудники совсем рядом…

Альдер отступил и смотрел на меня блестящими глазами. Я подмигнул им, хотя у самого сердце колотится, как у зайца, схваченного за уши.

— Кобольды? — спросил Ревель шепотом.

— Да хоть и гномы, — ответил я с натужной бодростью. — Надеюсь, Хозяин не отыщет сюда вход, если уж не отыскал раньше. Хотя, конечно…

Не закончив, шагнул к тому туннелю, который показался ближе. Ревель с обнаженным мечом в руке последовал тут же, попытался зайти вперед, раз уж Альдер снова взялся опекать юную леди, но я велел идти сзади, а то еще смету и его, если вдруг впереди попробуют выставить заслон.

Глава 6

Под ногами некоторое время хлюпало, затем ход медленно расширился, впереди открылась пещера. Ровный розовый свет, похоже, святящийся мох или плесень, сзади охнул Альдер, я застыл, ноги налились свинцом. Выход в пещеру напоминает гигантскую акулью пасть: окровавленные зубы в два ряда смотрят с потолка и точно такие же — снизу, им навстречу.

— Да что за… — сказал я. — Похоже, нам здесь не пройти…

— Да, сэр Ричард, — ответил Альдер мужественно. — Разве что попытаться пробежать побыстрее…

Я всмотрелся, сказал другим голосом:

— Впрочем, почему не пройти?

И пошел, петляя между этих торчащих внизу сталагмитов, изумительно похожих на острые зубы, и свисающих с низкого свода сталактитов — таких же острых, блестящих, жутких. Альдер смотрел, как на безумного, но верность сеньору заставила не то чтобы броситься следом — Женевьева висит на руке, — но идти бестрепетно, как и надлежит верному служащему.

Когда одолели пещеру и снова оказались в коротком туннеле, он спросил охрипшим голосом:

— Магия?

— Да, — ответил я. — Природная магия. Ревель, ты что там собираешь? Сувениры?

— Да я так, ваша милость, осматриваюсь…

Впереди послышался несмолкающий грохот, лязг, металлический скрежет, с каждым нашим шагом становился громче. Мы вышли в исполинскую пещеру, нет, исполинский зал, застыли на краю, потрясенные, завороженные, вбитые в землю по ноздри мощью и величием.

Весь зал напоминает внутренности старинных часов, когда вращаются не только колеса для стрелок, но и всяческих фигурок, что кланяются, сражаются, выстукивают мелодии.

Я сделал несколько шагов, Альдер громко молился за спиной. Впечатление такое, что мы внутри грубо сделанных часов, как будто царь великанов велел сделать для себя этот чудовищный механизм и десятки великанов выковывали эти зубчатые колеса, шестеренки, чудовищные оси, на которых вращаются, зацепляя зубья другие, также грубо выкованные, вот следы молотов по раскаленному железу — это какие же молоты?

— А где же… колдуны? — прошептал Альдер, но я услышал через шум и лязг. — Кто все это…

— Завод еще не кончился, — ответил я тоже шепотом. — Пружина не раскрутилась…

Но чутьем, а не умом понимаю, что вот гак вращаются тысячи лет, не стерлись в пыль, на помощь примитивной науке — ведь механика тоже наука — пришла такая же примитивная, но могучая магия. Лязгают, содрогаются от усилий, зубья не всегда попадают точно, скрежещут, но не останавливаются, не останавливаются…

Длинные цепи, каждое звено размером с тележное колесо, мерно поднимаются из темных колодцев в каменной толще и наползают на полустертые зубья шестеренок, самые мелкие не уступают тем поворотным кругам, на которых разворачивают паровозы.

— Не развалится? — спросил Альдер. Он задрал голову, всматриваясь в громады. — А то ведь прическу испортит…

— Тыщи лет стояла, — ответил я. — С чего бы вдруг?

— Тем более, — возразил он резонно. — Пора.