Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

— Поживи с мое, — буркнул я с неловкостью. Голова у всякого, кто жил при включенном телевизоре, забита таким количеством мусора, что удивляешься, как там все помещается. — На ночь можно узнать, есть ли под нами вода, если положить клок шерсти на землю и накрыть шлемом. Если вода близко, то какой бы ни была земля сухой, а шерсть намокнет. А если проц перегревается выше нормы — полетел кулер… Нет, это из другой оперы, забудь.

Кони сгрудились в одном месте и начали рыть копытами землю. Клотар первым бросился туда с кинжалом с руке, упал на колени и принялся рыхлить. Альдер и Ревель выбрасывали сухие комья руками, потом пошла мокрая земля. Я рассчитывал, что дороются до слоя, где в ямке вода станет накапливаться, сумеем понемногу напиться, да и коней напоим, однако они рылись, рылись, перемазались грязью, затем Клотар с проклятием отпрянул, снизу в лицо ударила струя воды, словно из поврежденного водопровода.

Сперва с водой взлетали комья земли и стебли травы, но через минуту струя очистилась, слегка опустилась, достигая Клотару до пояса, солнце играло в ней, и казалось, что вся струя состоит из множества мелких жемчужин.

Я напился первым, все терпеливо ждали очереди, вода оказалась восхитительной, разом сняла усталость, добавила сил, прошел жар в черепе. Я чувствовал себя готовым скакать дни и ночи, а если понадобится, то и бежать с конем наперегонки.

Когда напились Клотар, Альдер и Ревель, они молчали и переглядывались, и только когда и брат Кадфаэль напился и с ним ничего не случилось, Клотар обронил осторожно:

— Так это вода Рорнега?

Альдер кивнул:

— Похоже.

— Но монах…

Альдер подумал, пожал плечами.

— Но ведь сэр Ричард и вовсе паладин!..

— Странно, — буркнул Клотар. — Или вода выдохлась. Говорят, от старости теряет свойства.

— Дык не в кувшине же, — резонно возразил Альдер. — Под землей всегда молодая.

Кони тоже взыграли, даже мул брата Кадфаэля пошел вокруг, задрав хвост и прыгая на всех четырех, пробовал гоняться за птицами, а потом начал бегать с псом наперегонки.

— Все, — сказал я, — в путь! Теперь наверняка догоним!

Оглянувшись, увидел, как фонтанчик уже едва поднимается над поверхностью земли.

Через час скачки галопом выметнулись в долину, где к небу тянулись… я бы сказал, сгоревшие спички, если бы кто-то придумал спички размером с Останкинскую башню. Черные, обугленные, они торчат в беспорядке, похоже на башни новостроек, но от этих башен остались даже не скелеты, как если бы их выжгло ядерным взрывом, а словно какой-то неведомый огонь пожирал сам камень, если это был камень, с такой же жадностью, будто сухое дерево.

Я всматривался жадно, воображение дорисовывало формы, а на их месте возникали окна, ставни… тьфу, какие-то защитные экраны, параболические антенны, чтобы принимать Интернет… нет, мой мозг везде сует свои образы, но, без сомнения, это гигантские здания, это сотворено руками людей, стоящих на технологической ступеньке намного выше, чем крестоносцы…

— И уничтожено ими же, — прошептали мои губы.

Я вздрогнул, на миг пришла мысль об ударе со звезд, но идея даже не зацепилась, дурь, нигде никаких разумных или неразумных рас нет, мир создан только для человека и развиваться, и расширяться он должен с этого крохотного уголочка Вселенной, но человек все никак не переболеет свинкой, корью, а то и коклюшем.

— Ни фига себе коклюш, — сказал я себе громче, чтобы звуками собственного голоса вернуть в реальность. — Какой светильник разума коптил!

У двух домов сохранились в целости нижние этажи, огонь шел сверху, а физические законы одинаковы: горение устремлялось кверху, вниз огонь идет неохотно, вот и погас то ли от недостатка воздуха, то ли здесь помогли защитные пожарные средства. Однако свет был слаб, к тому же этажи настолько погрузились в эту сухую выжженную землю, что виднелись только две-три плиты, если это плиты, чудился изысканный орнамент, но взгляд зацепился за фигуру, что двигалась, прихрамывая, между развалин.

Это шел человек, крупный мускулистый человек, в кожаной куртке без рукавов на голое тело, кожаных штанах и даже в сапогах, лицо смелое, энергичное, однако голые руки заросли длинной густой шерстью, а уши стали остроконечными, торчали настороженные, как у волка.

Я ощутил оторопь и в то же время ужасное понимание, как начинались все эти тролли, гоблины, эльфы, огры.

— Привет, — крикнул я и помахал рукой. — Мы друзья!.. Скажи, здесь не проезжал отряд, среди которых женщина…

— Молодая, — добавил Альдер. Взглянул на меня и уточнил твердым голосом: — Невиданной красы!

Житель странного города всматривался в нас блестящими, как слюда, глазами, радужная оболочка желтая, а когда раскрыл рот, сперва вырвался рык, а затем уже пошли слова:

— Отряд… двадцать три… Один выстрелил в меня…

— Плохие люди, — сказал я. — А мы — хорошие. В какую сторону ушли?

— Идете… правильно, — ответил он рыкающим голосом. — Скоро догоните…

— Женщина с ними? — переспросил Альдер.

— С ними, — ответил мужчина. — Они… нехорошие…