Ричард Длинные Руки – воин Господа

Великан двигался на нас, совершенно уверенный в своих силах. Сигизмунд и Гугол ожидающе смотрели на меня. Я небрежно снял с пояса молот, повел плечами, разминая тело – щас скажут, что занимаюсь колдовством и магией, – хорошенько размахнулся и метнул мощно и красиво. Молот понесся, вращаясь, как циркулярная пила, ударил со страшным грохотом, отскочил, сделал красивую дугу и понесся ко мне.

Я едва успел растопырить пятерню, так обалдел, молот смачно впечатался рукоятью, а я все смотрел на гиганта, что надвигался все так же уверенно и неудержимо. Опомнившись, я метнул снова, уже изо всей силы, вкладывая в бросок всего себя. Молот радостно вспорол воздух, ударил, словно в железную наковальню размером с башенный кран, красиво петлянул и ринулся ко мне.

Сигизмунд и Гугол уже торопливо подавали коней назад, медленно расходясь в стороны. Я швырнул в третий раз, уже последний, ибо до гиганта всего шагов десять, он их покроет за один шаг…

Молот ударил, отскочил, а я уже пятился вместе с конем, ухватил молот, повернул коня и постыдно пустил в галоп. За спиной слышал тяжелые шаги, потом раздались яростные крики. Я оглянулся, гигант уже остановился, яростно отмахивался дубиной от Сигизмунда, а Гугол остановил коня в сторонке и осыпал гиганта градом стрел.

Я поспешно швырнул молот, уже понимая, что тот беспомощен, но все же направил его прямо в переносицу. Гигант от удара вздрогнул, даже качнулся, его налитые гневом глаза отыскали меня, он взревел и бросился на меня.

Я повернул коня, заорал:

– Да хрен с ним!.. Ну идет себе мужик и пусть идет!

Гугол закричал:

– Сигизмунд!.. Оставь его!

– Оставь! – закричал и я. – Зеленый виноград, понял?

Вряд ли они поняли, при чем тут виноград, но, странно, именно это загадочное как заклинание слово заставило обоих развернуть коней и пустить их вслед за мной. Я сперва придерживал коня, но, когда оглянулся, волосы встали дыбом: гигант гонится за нами с легкостью. И даже когда я послал коня в полный галоп, мне чудилось, что мы играем в быстроногого Ахиллеса и трех черепах.

Мы гнали коней, пригнувшись к гривам. Земля гремела под копытами, встречный ветер рвал волосы, выворачивал веки и выдавливал глаза. Но еще тяжелее гремела земля под тяжелым топотом гиганта. Расстояние между нами медленно сокращалось. Я время от времени оглядывался – гигант абсолютно сух, не вспотел, не запыхался, бежит красиво, спортивно, а когда встретился со мной взглядом, он улыбнулся, показав огромные желтые зубы с острыми клыками.

Мой конь начал хрипеть, клочья пены повисали на узде, ее тут же срывало ветром. Гигант был совсем близко, я чувствовал, что он в состоянии бросить нам вслед дубину и сшибить сразу всех. Но, видимо, он решил сразу схватить и сунуть в пасть еще живую добычу…

Слева показалось крупное стадо мохнатых животных. Бизоны или туры, я в них не разбираюсь, но не олени точно. Они пересекали нам путь, я упросил коня наддать еще, мы начали обходить их по дуге, и уже когда конь захрапел и начал останавливаться, я рискнул оглянуться.

Гигант маячил далеко позади. Его дубина взлетала, он гонялся за этими буй-турами, ломал хребты дубиной, а когда стадо в испуге унеслось, он принялся собирать убитых в кучу. О нас уже не вспомнил, с глаз долой – из сердца вон. Тем более что десяток турьих туш лучше, чем три коня и три человека…

Я перевел коня на шаг, потом спрыгнул на землю и повел в поводу. Ноги тряслись и подгибались, будто я бежал от гиганта с конем на плечах.

Среди степи маячило исполинское дерево, мы пустили коней в его сторону. Сигизмунд первым углядел блеснувший в траве ручеек, радостно заорал.

Дуб оказался исполинский, ветви на просторе пустил не ввысь, как все нормальные деревья в чаще, а во все стороны, став похожим на огромный палаточный зонтик. Знойное солнце оказалось не в состоянии пробить толстый зеленый щит, под дубом трава зеленеет роскошная, сочная, почти скрыла ручей, что выбивается прямо из-под корней.

Я засмотрелся на этих коричневых удавов – блестящие, отполированные, толстые, как трубы нефтепровода, изогнутые так красиво, словно потрудился изысканный дизайнер. И только одно не понравилось: из ствола торчит рукоять меча. От самого меча осталась на виду только полоска с ладонь шириной, но я остекленевшими глазами смотрел на рукоять.

Волосы медленно зашевелились у меня на затылке. Рукоять меча размером с весь мой меч – это не укладывается в голове. Чтобы обхватить ее, понадобится ладонь вчетверо шире моей. Нет, впятеро. Рукоять отделана золотом, заметны знаки или руны. Рукоять производит впечатление достаточно сглаженной прикосновением твердой мозолистой ладони.

Сигизмунд поспешно расседлал моего коня и своего – я ж его сюзерен, Гугол сам позаботится о своем, – вытер пучками травы потные бока и живот, долго водил под уздцы, охлаждая, потом только дал напиться ледяной воды из ручья.

На меч Сигизмунд поглядывал блестящими от любопытства глазами, но помалкивал. Мы разожгли костер, уселись ужинать, и только тогда Сигизмунд первым задрал голову. Глаза отыскали огромную рукоять.