Ричард Длинные Руки – воин Господа

– Меч великана, – прокомментировал он. – Рыцарский меч! Но тот великан, которого мы встретили… совсем не похож на рыцаря.

– Почему? – спросил я. – Он сразу бросился в бой. Совсем по-рыцарски. Но вот что я так обгадился со своим молотом… не понимаю.

Сигизмунд сердито сверкнул очами, но смолчал. Руки его быстро и умело разделывали подстреленного по дороге зайца. Гугол разложил на чистой траве ломти хлеба, сыра. Глаза его были счастливые и тревожные разом.

– Сэр Ричард, – проговорил он сочувствующе. – Мы уже ступили на землю, где Тьма… Чем дальше к югу, тем больше магии, тем слабее наша сила… Ваш молот…

– Бессилен, – сказал я с горечью.

– Он не бессилен, – возразил он. Пощупал ребра, скривился. – Боже, когда он ухитрился мне все переломать?.. Лучше бы вы молотом… Сэр Ричард, надо искать кристаллы Силы…

– Кристаллы Силы? – повторил я. – А где они растут?

– Они не растут… Черт, и ногу сломал, что ли?.. Почему она у меня гнется в другую сторону?.. Кристаллы, говорят, эти кристаллы делали… или как-то выращивали, как цветы, древние маги… нынешние так не умеют…

– А чем помогут кристаллы?

Он скривился.

– Ваша милость, вы меня удивляете. Сила есть сила… Даже умные ее признают за силу. Вставишь в рукоять – молот вдесятеро сильнее.

– А где они могут быть сейчас? – спросил я жадно.

– Умные? Умные перевелись… Вот я разве что еще…

– Кристаллы!

Он пожал плечами:

– Бывает, находят случайно. Есть охотники, что выискивают их, потом продают. Есть богатые люди, у которых эти кристаллы хранятся в доме.

– А на севере их нет? Что-то не слышал…

– Ваша милость, на севере многого нет, не обижайтесь. А на юге много чудес, очень много. Говорят, там есть королевства, где колдуны настолько могучи, что правят они, а королей там нет вовсе.

Сигизмунд возмутился:

– Как можно без королей?

Гугол пожал плечами:

– Не знаю. Я передаю только то, что сам слышал. Но если мы углубимся на юг слишком далеко, то… боюсь, и увидим.

Я сказал громко:

– Мы уже почти добрались. Вон те горы, видите? Дальше не пойдем, так что южные чудеса нам не грозят.

От жареного мяса запах тянул в нашу сторону все сильнее. Сигизмунд умело поворачивал ломтики мяса над багровыми углями. Капельки жира срывались с уже коричневых кусочков, угли зло шипели, от гнева становились пурпурными, взвивались короткие синие дымки, а запах жареного мяса становился все мощнее, одуряющее.

Гугол сказал с облегчением:

– Я человек не суеверный, очень даже не суеверный. И в самом деле, когда-нибудь в уютной комнате, в защищенном замке, положив ноги на каминную решетку, где мирно горят сухие березовые поленья… приятно будет порассуждать о Добре и Зле, о предсказанном пришествии Антихриста. О том, что есть Антихрист…

Сигизмунд сказал строго:

– Гугол, не умничай. Антихрист – это тот, в ком нет Христа. А есть только Зло. Много Зла. Больше, чем у кого-либо!

Гугол покачал головой.

– Да? – спросил он с сомнением. – А я побаиваюсь, что может быть похуже.

Сигизмунд вскинул брови.

– Что может хуже?

– Антихрист может быть человеком не столько тем, в ком нет Христа… а оказаться тем, в ком ничего нет. В ком вообще нет души! А это, знаешь ли… Сейчас боремся со Злом, с теми, у кого злые души. Подлые души! Лживые, проклятые, прожженные, рваные, грязные, нечистые, холодные… Но когда придет человек без души – вот это и будет конец света.

От каждого его слова меня осыпало морозом. Дарвин, Павлов, а потом и Фрейд четко доказали, что души у человека нет, а есть одни рефлексы. И вообще человек должен жить умом. Разумом.

– Умничайте, умничайте, – проворчал я с наигранной бодростью, хотя на душе скребли кошки. – Мне больше мяса останется…

Сигизмунд молча, по-рыцарски протянул руку и схватил следующий по размеру кусок, он просто выжидал, пока первый кусок возьмет сюзерен, порядок кормления в стае таков, а Гугол взял тот, что к нему ближе, хорошее воспитание получил, значит.

Он же успокаивающе пробурчал с набитым ртом:

– Пусть будет и то, и другое. У кого душа, у кого рехлексы… Надо у вашего священника спросить, что это такое…

Мои челюсти застыли, словно попали в смолу. То ли я сказал вслух, то ли Гугол сумел прочесть мои мысли…

Утром мы проснулись почти в другом мире. Чем дальше мы забирались на юг, тем чаще я видел чистое синее небо. Но сегодня, едва раскрыв глаза, я уже стучал зубами, ежился, тянул на себя несуществующее одеяло.

Тучи идут сплошняком, гадкие серые тучи, похожие на склизких улиток. И ползут так низко, что задевают верхушку дуба, моросят мелким, едва заметным гадким дождиком. Дерево кажется одним гигантским зверем, что покорно застыл под дождем, ибо бежать некуда. Ветки смиренно опущены почти к земле, с каждого листка срываются тяжелые капли, сами листья кажутся темными, осенними, вот-вот начнут сыпаться.

Если в грозу дуб бодро встряхивается, как молодой пес, показывает клыки, жадно хватает влагу листьями, ветками, трещинами коры, то сейчас даже внизу между корнями стоят темные теплые лужи, а их не пьют про запас, ибо зачем влага на зиму, на морозе ствол разорвет вовсе, сейчас все наоборот, от влаги пора избавляться…