Ричард Длинные Руки – воин Господа

Всадник сорвался с места, понесся к нашему холму, но взбираться не стал, помчался по кругу у подножия. Теперь мы смотрели сверху, лунный свет четко обрисовывает металл шлема и доспехов, всадник выглядит массивным, сильным, а рыцарский конь укрыт боевой попоной, голова коня защищена металлическим щитком с острым рогом посредине.

– Все равно, – произнес Сигизмунд, – все равно…

– Что?

– Говорю, что все равно так… не страшно. Вижу, здоровый бык. Но когда вот так… когда весь черный, страшнее…

– Кто это? – спросил я Гугола.

– Шургенз, – прошептал он с благоговением в голосе. – Страж холма… Так вот он какой…

Я спросил с надеждой:

– Ты его знаешь?

– Слышал о нем древние легенды… Очень древние.

– Не надо легенд, – сказал я раздраженно. – Как обойти этого гада? Скоро рассвет, деревья вот-вот полезут.

Он содрогнулся, сказал жалко:

– Его не обойти!.. Я слышал о нем, но думал, что это очень далеко на юге… Неужели весь юг сдвинулся в эту сторону? Нет, он должен быть прикован только к этому холму.

– Почему? – спросил я и тут же пожалел.

– Никто не знает, – ответил Гугол, – когда он начал сторожить этот холм и что на нем было. Некоторые легенды гласят, что его поставил часовым Леон Пантелей, но потом о нем то ли забыли, то ли что-то случилось… а он по-прежнему несет охрану. Другие говорят, что в холме спит его Повелитель, а верный страж хранит его сон. Но когда Повелитель проснется, мир содрогнется, небо упадет на землю, земля поднимется к небу, море выплеснется на сушу, а горы… ну, обычный набор страстей. Есть легенды, что говорят, будто он прикован незримой цепью, как злой пес, потому бегает только по кругу, не в силах сделать хотя бы шаг дальше. И эта цепь тоньше паутинной нити, так что если кто попал бы на ту сторону, то его перерезало бы этой нитью так, что он бы и не заметил…

– Хватит, – прервал я. – Я ж говорил, не надо легенд. Надо думать, как эту легенду сделать былью и… оборвать.

– Я слышал, – возразил Гугол, – что убить его невозможно. Потому что он и так неживой.

– Мертвый? – спросил я.

– Неживой, – повторил он упрямо. – Я не знаю, что это значит, но говоривший уверял меня, что между мертвым и неживым есть большая разница.

Сигизмунд сказал сердито:

– Конечно, есть. Мертвецы, которых поднимают из могил, они мертвые или неживые?

Я сказал, не задумываясь:

– Без разницы.

– Разница есть, – ответил Гугол тоскливо. – Это у вас там, на диком севере, если мертвый – то мертвый. Но не на юге… Конечно, умерев, большинство остаются мертвыми, рассыпаются в прах, а как же иначе?.. но не все, сэр Ричард, не все… В старых легендах говорится, что когда-то все могли жить столько, сколько хотят, а если кто погибал, что он тут же… оживал. Потом все было потеряно в войнах, страшных войнах… Но отдельные маги то ли сохранили, то ли, скорее всего, случайно наткнулись на заклятие, состав или амулет… Словом, любого мертвого можно сделать снова живым, если сохранилась хоть часть его тела.

Я медленно кивнул, в голове суматошно копошились разношерстные мысли.

– Ага, восстановление по генетическому коду… По ДНК… Но у такого человека не будет души, верно?

Он кивнул:

– Верно. Но останется его ум, его сила. Более того, останутся его знания, навыки, а разве не это самое ценное?

– Да-да, – согласился я, а себе напомнил, что если выберемся из этой ловушки, то надо бы спросить, откуда он набрался таких странных для христианского мира идей. И еще: почему переодетые эльфы приняли его чуть ли не за своего?

Сигизмунд, не дожидаясь мудрых указаний вождя, спрыгнул на землю. Коня оттащил назад, исчез в темноте. Я взглянул на небо, выругался. Похоже, вот-вот начнет светлеть. Если деревья начнут вылезать под нами, я даже не представляю… Или распорют коню брюхо, или же одно из двух, но все равно паршиво.

– Гугол, – велел я, – прими коней и побудь с ними вон там.

– А там не опаснее?

– А вот и проверим.

Он ухватился за повод, я соскочил и побежал к гребню холма. Да, на вершине соседнего холма снова красиво и грозно вырисовывается всадник. Вернулся на пост, значит. Голова и плечи кажутся отлитыми из чистейшего серебра, так же голова коня и его круп, все остальное тонет в черноте. Еще сама вершина холма блестит, как купол непомерно огромного яйца, затвердевшая, литая.

Всадник повернул голову в нашу сторону. Я увидел, как протянулся длинный узкий рубиновый луч. В ночи, где только тьма и слабый свет, он выглядел особенно жутко – единственное, что имело цвет!

– Ложись! – заорал я. – Отползай!

Сигизмунд молча ударился о землю и, быстро-быстро работая локтями и коленями, исчез. Сзади загрохотали камешки. Рубиновый луч налился светом, затем разом вспыхнул алым огнем. Камень над моей головой мгновенно накалился и с сухим щелчком разлетелся вдрызг. Запахло гарью, в лицо пахнуло горячим воздухом.