Ричард III. Последний Плантагенет

Прибыв в замок, Дик отмахнулся от придворных, желавших высказать слова соболезнования. Самым назойливым из них король ответил что-то резко и зло. Вдове Эдуарда хватило если не такта, то ума не попадаться ему на глаза, а вот ее дочери – нет.

Елизавета кривлялась и ахала, через гримасу сочувствия и скорби постоянно просвечивало злорадство и предвкушение триумфа. Ричард плохо понимал, какая добрая сила не позволила ему придушить гадюку собственными руками. Не иначе Анна незримо помогала ему из райского сада.

Он прошел в покои своей королевы и приказал не беспокоить. Дик прожил в них три долгих дня.

Никто не смел тревожить короля. Ричард не занимался государственными делами. Почти не ел. А спать он не мог и так. Все время он либо ходил по комнате, либо сидел в кресле Анны, осторожно касаясь пальцами струн ее арфы. Дик не умел играть, он и свою лютню-то не знал по-настоящему, но сидеть так казалось спокойнее. Легкое грустное звучание прогоняло тишину.

На исходе последней ночи Дик очнулся с четким пониманием, что скрываться более не имеет права. Мысль о предстоящих делах не отзывалась безысходностью в его сердце. Его Величество задремал в кресле, сжимая молитвенник супруги, а проснулся, когда тот начал падать. Ричард поймал книгу до того, как та коснулась пола. Положил на стол, ощущая странное умиротворение и усталость, словно после долгого и изнурительного боя.

Он не задержится надолго в этом мире – Ричард не мог бы сказать, откуда явилось это знание, оно просто было – скоро снова возьмет за руку свою королеву и сына, надо лишь немного потерпеть.

Не будет ни новой династии, ни новых побед или свершений. Его дети никогда не взойдут на английский престол. Многих из них убьют, но кто-то обязательно выживет. Белый вепрь исчезнет с королевского герба сразу же после смерти последнего Плантагенета, но это и не важно. Память об Йорках будет жива в народе. И никто не сможет упрекнуть Ричарда III в бесчестности и предательстве своего девиза.

– Loyalty me lie, – прошептал Дик.

Девиз, который он избрал сам, – все оставшееся ему в этой жизни. Он обязан пронести его с гордо поднятой головой. До самой смерти, которая произойдет в бою и никак иначе. Ричард сам избрал свою судьбу – еще в детстве. И не дело сейчас отступаться от нее, это равносильно предательству.

– Честь меня обязывает…

Глава 9

Двор сотрясала новая сплетня. О том, как король отравил свою бесплодную болезную супругу, а на церемонии похорон демонстрировал скорбь и горе. Весьма неубедительно демонстрировал – как уверяли некоторые придворные дамы, уж они-то знали подобные уловки в совершенстве.

Ричард пришел в ужас и темную тяжелую ярость, когда узнал о бесчестье, творящемся в собственном дворце. Его Величество не знал, появились ли слухи благодаря Вудвилл, но уже понял: он не допустит их присутствия при дворе ни одного лишнего дня.

– Почему? За что так? – спрашивал он больше у себя, чем у кого-то.

– Подданные преклоняются перед святыми и легендарными королями. Более того, им хочется иметь мудрого и безгрешного правителя, – Ловелл за эти несколько дней словно постарел на десяток лет. Меж бровей залегли глубокие морщины. Жесткие складки очертили уголки губ. – Но еще более им нравится отыскивать пороки. У соседей или родственников. Но много лучше – в тех, кто ими правит. Обличая короля в преступлениях, люди становятся снисходительнее к собственным грехам и нелицеприятным желаниям.

– Но это же низко, Френсис. И мерзко, – Ричард не ждал ответа.

Да и что ему мог сказать друг детства: такова человеческая природа?

Оправдания всегда казались королю унизительными, но Дик заставил себя сесть за стол, взять чистые листы, окунуть кончик пера в чернильницу, сделанную в виде изготовившегося к бою вепря. Ричард писал всем, с кем когда-либо сводила его судьба: родичам, вассалам, соратникам и друзьям. Он вспоминал их встречи. Упоминал былые заслуги. То, как они сражались плечом к плечу на поле битвы и проливали кровь. Каждому он задавал один и тот же вопрос:

«Ужели вы могли подумать, что я осмелился бы совершить подобное злодейство?!»

29 марта 1485 года в городской ратуше собрался двор, парламент и представители всех трех сословий.

– Я опровергаю слухи о своей женитьбе на Елизавете Йорк, – произнес Ричард. – Я клянусь перед вами, избравшими меня, и перед Господом Нашим, что не убивал королеву Анну. Я мучительно переживаю утрату и глубоко скорблю о смерти своей жены, как и всякий нормальный человек.

Подданные внимали королю молча. Кто-то пристыженно опускал взгляд. Другие, наоборот, смотрели прямо, вглядываясь в высокую статную фигуру своего повелителя.

Дик не всматривался в лица своих подданных. Зачем? Он с ними ненадолго. У Ричарда оставалось еще одно незаконченное дело: война с Генрихом Тюдором. «Белый вепрь» победит «Красного дракона», ставленника французского паука. Тогда и наветам конец.