Ричард III

Под тройственным напором истории, философии и литературы не устояла бы репутация даже святого. Ричард III же святым не был — как не был и адским порождением, что бы ни говорил об этом родоначальник утопизма. Просто он жил в жестокие времена, в жестоком окружении и среди жестоких нравов. Тем не менее начиная с середины XVII века начали раздаваться редкие голоса в защиту Ричарда III. Сэр Джордж Бак в начале XVII века, спустя столетие Хорэс Уолпол, граф Оксфордский, вслед за ними Кэролайн Холстид, сэр Клементс Р. Маркэм и уже в конце прошлого века Пол М. Кендалл приложили много усилий, чтобы обелить память короля, за что получили презрительное прозвище «ревизионистов». Пытаясь бороться с многовековой традицией, обросшей массой кровавых подробностей, они часто и вполне объяснимо впадали в излишнюю горячность и эмоциональность. Поэтому побочным результатом их деятельности стало появление достаточно обширной аудитории, в сознании которой Ричард предстает не исчадием ада, а не менее ходульным и недостоверным ангелом во плоти.

Вопрос о том, кем все-таки был Ричард III, далек от окончательного разрешения, научная дискуссия продолжается. Большинство ученых, как в Великобритании, так и по всему миру, придерживаются традиционного взгляда. Даже недавние раскопки, во время которых был обнаружен скелет короля, отчасти подтвердившие теоретические изыскания ревизионистов, не поколебали непререкаемого авторитета Томаса Мора и Уильяма Шекспира. Но в нашу задачу не входит участие в схватке, которая порой становится слишком жаркой. Мы не будет пытаться разглядеть сквозь мглу веков и пыль архивов черты злодея или героя, но отнесемся к Ричарду III как к человеку, собственными заслугами вознесенному к вершинам власти. Он прожил нелегкую жизнь; на всем ее протяжении судьба бросала ему вызовы, требовавшие немедленного ответа, и он никогда от них не уклонялся.

Часть первая. МЛАДШИЙ ОТПРЫСК

Глава первая. ТУЧИ НАД АНГЛИЕЙ

По зеленеющим равнинам, через заболоченные низины и перелески графства Нортхемптон нескончаемой лентой вилась тихая речка Нин. Она неспешно несла свои воды к заливу Уош, глубоко врезавшемуся в восточное побережье Англии. В среднем ее течении, на северном берегу одной из излучин с самого начала XII века стоял замок Фотерингей. Погожими летними днями светлые струи реки отражали мощную деревянную башню на вершине холма, обнесенного частоколом[3]. Нормандец Симон де Сен-Лис, первый граф Нортхемптонский[4], возвел грозное укрепление не только для защиты одной из немногих переправ через Нин, но и для того, чтобы держать в повиновении местное саксонское население, враждебно настроенное по отношению к нормандским рыцарям-завоевателям и значительно превышавшее их по численности.

Река помнила, как менялся замок. К середине XIV века благодаря заботам короля Эдуарда III он оделся в камень, обзавелся просторным парадным залом, двумя часовнями и подъемным мостом. Но шло время, без рачительного хозяина замок ветшал и постепенно приходил в запустение, пока не был, наконец, пожалован Эдмунду Лэнгли, пятому (точнее, четвертому из переживших младенчество) сыну Эдуарда III и основателю царственного дома Йорков. Эдмунд занялся замком всерьез, превратив его из утилитарного военного сооружения в роскошную резиденцию, великолепно приспособленную для повседневной жизни. При этом он не пренебрегал и оборонительной составляющей: внутренний двор окружили мощные стены, укрепленные башнями. Вокруг них шел ров глубиной четыре метра и шириной 20 метров. Въездные ворота защищала надвратная башня с подъемным мостом, через который обитатели замка попадали во внешний двор, также защищенный собственными стенами и рвом. Во внешнем дворе располагались замковые фермы, амбар и фруктовый сад.

Ныне, в 31-й год правления короля Генри VI, как и тремя веками ранее, река Нин по-прежнему безмятежно струила свои воды к заливу Уош, одинаково равнодушная как к кипучей людской деятельности на своих берегах, так и к грозовым тучам, неумолимо затягивавшим политический небосвод над благословенной английской землей.

Сюда, в Фотерингей, приехала в 1452 году рожать очередного ребенка Сесили, жена герцога Ричарда Йоркского — Рэбийская Роза или Гордая Сие, как называли ее современники. Она любила этот замок за удобные апартаменты, за роскошную внутреннюю отделку, за удаленность от крупных городов, за тишину и умиротворенность окружающей сельской природы. По меньшей мере четверо из ее двенадцати детей появились на свет именно тут. Однако на сей раз герцогиня прибыла в Фотерингей не только по зову сердца, но и по твердому настоянию мужа, имевшего все основания тревожиться за ее здоровье и даже жизнь. Политические амбиции герцога все быстрее увлекали его в опасную стремнину, грозившую нешуточными опасностями и ему самому, и его семье, и всему окружению — друзьям, свите, вассалам, арендаторам, даже домашним слугам.