Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

Наконец, она взлетела так высоко, что цепи немного провисли в верхней точке. Она словно зависла на мгновение вместе с качелями. Затем цепи натянулись, конструкция дернулась, заскрипев. Кейси засмеялась. Она полетела вниз, немного криво.

— Может, тебе…

— Все нормально, — сказала она.

Я убрался с дороги. Кейси начала раскачиваться, и вскоре уже сама уверенно взмывала ввысь на качелях.

— У тебя здорово получается.

— Спасибо.

— Я тебе и не нужен был, чтобы толкать.

— Нет, но мне понравилось. Может, сам покачаешься рядом?

«Лучше на тебя посмотрю» — подумал я. Но не сказал. Вместо этого я сел на соседние качели. Деревянное сиденье и прохладные металлические цепи были приятными и знакомыми на ощупь.

Слишком знакомыми, чтобы быть воспоминаниями из детства.

Я внезапно вспомнил, что был на какой-то детской площадке прошлой весной вместе с Холли. Теплой, цветущей ночью, ближе к концу семестра, мы сидели с ней рядом на качелях, прямо как сейчас. Но никто из нас особо не раскачивался, мы просто сидели и тихо болтали о каких-то пустяках довольно долгое время.

Я мог представить Холли, сидящую там в темноте. Ее голова повернута ко мне, ее руки держатся за цепи, ее босые ноги в песке под качелями. На ней белые шорты. На их фоне ее кожа казалась намного темнее.

Может, это и есть та площадка, где мы были? Я не мог сказать точно.

Я понял, что мне это особо и не интересно.

Не ощутил я и той грусти с тоской и горечью, что обычно накатывали вместе с воспоминаниями о Холли.

— Джеррронимо![46] — вскрикнула Кейси, но не очень громко.

Ее голос вырвал меня из воспоминаний в реальность и заставил поднять глаза — как раз вовремя, чтобы увидеть, как она прыгает с качелей в верхней точке восходящей дуги. Она как будто просто отпустила цепи и осталась висеть в воздухе, когда сиденье полетело вниз, громыхая и кувыркаясь. Спустя мгновение левитации, она рухнула вниз, словно сиганула с вышки в воду.

Держа ноги прямо, раскинув руки в стороны, она полетела к земле. Эта картина напомнила мне ее недавний прыжок с крыльца. Но теперь это было падение по прямой и с гораздо большей высоты. Ее хвост трепетал в воздухе где-то выше макушки. Толстовка задралась до подмышек. Я увидел голую спину. Мельком успел заметить краешек левой груди.

Волосы и кофта опустились вниз. Ее колени подогнулись. Словно невидимый хулиган толкнул ее сзади, она качнулась вперед, почти пробежала пару шагов, затем рухнула на четвереньки.

Я вскочил со своих качелей. Подбежав к ней, я спросил:

— Ты как?

— Великолепно, — она опрокинулась на бок и перевернулась на спину. Улыбаясь мне снизу, она сложила руки за головой и согнула колени. — Почти как летать. — сказала она.

— И падать.

Она тихо рассмеялась.

— Не так уж и больно было.

— Ты любишь боль?

— Не то чтобы люблю, но и не боюсь, если ничего особо серьезного. Немного боли за такой полет — оно того стоит.

Улыбнувшись ей сверху, я покачал головой.

— Ты думаешь, что я сумасшедшая.

— Слегка странноватая, возможно.

Она хмыкнула. Потом, хриплым и дребезжащим голосом, словно подражая старому брюзге — возможно кому-то из собственной родни — она сказала:

— Эта вот Кейси, она странноватая, да-c. Совсем чокнутая девочка, с тех пор как головой стукнулась.

— Ты головой стукнулась?

— О, конечно, — ответила она уже обычным голосом. — И не раз. И по кумполу мне доставалось от всяких там — тоже не раз. Хорошо, что он такой крепкий! — она вытащила одну руку из-под затылка и постучала себе по лбу костяшками пальцев. Потом нахмурилась.

— Что случилось?

— Никого нет дома.

Я ухмыльнулся.

Кейси приподнялась. Она протянула руку, как люди обычно делают, когда хотят, чтобы их подняли на ноги с земли. Я схватил ее за руку. Пока тянул ее вверх, очень радовался возможности ощутить ее ладонь в моей, и смотрел ей в лицо. Она, похоже, глядела мне прямо в глаза.

Подняв ее на ноги, я попытался высвободить руку. Она не отпустила. Никто из нас не пошевелился. Мы просто стояли, держась за руки и глядя друг другу в глаза. Мое сердце заколотилось сильнее, в горле возник комок.

Она сжала мои пальцы.

Я начал притягивать ее к себе, но она помотала головой и прижала другую ладонь к моей груди.

— Просто друзья, — сказала она. — Ладно?

Хотя в душе я изрядно увял, но все-таки ощутил определенную радость от того, что она признала меня своим другом.

— Конечно, — сказал я. — Друзья.

Все еще держась за руки, мы совершили что-то вроде рукопожатия, будто заключая соглашение.

— Не смотри так мрачно, — сказала она.

— Я не мрачный.

— Мы с тобой едва знакомы. Кроме того, у тебя уже есть Айлин.

Так значит Айлин — реальная причина, почему Кейси намеревалась быть со мной «просто друзьями»?

Я едва не сказал ей тут же, что мы с Айлин расстались. И это не было бы даже совсем враньем: мы ведь действительно договорились не видеться — несколько дней, по крайней мере, чтобы не вызывать подозрений. Но это было бы предательством по отношению к Айлин. И ложью по отношению к Кейси — как ни изощряйся в самооправданиях.

Кроме того, может быть, Кейси только лишь потому сочла меня «безопасным», что у меня уже есть Айлин.