Ричард Львиное Сердце

— Прокаженный в безлюдной пустыне. Он мне сказал: ^Опасайся графской шапочки и графского ложа, ибо, как верно то, что ты побываешь в той и в другом, так же верно будешь ты женой мертвеца и его убийцы".

Королева-мать, женщина весьма религиозная, приняла эти слова осторожно. Она выпустила руку Жанны, посмотрела пристально на неё и вокруг неё, взглянула вверх, вниз и проговорила:

— Ну, расскажи мне об этом подробно, голубушка!

— О, мадам! — воскликнула Жанна. — С удовольствием вам расскажу всё. Тем ужаснее показались мне слова прокаженного, что я подумала; вот человек, действительно наказанный Богом; он близок к смерти, уж верно свыкся с её тайнами! Такой человек не может ни лгать нарочно, ни говорить зря; ведь ему осталось мало времени замаливать свои грехи. Поэтому я и просила господина моего Ричарда, чтоб он не венчался со мной в Пуатье, умоляла его во имя великой любви ко мне. Но он не послушался: он сказал, что ему, как честному человеку, не пристало, отняв меня у моего нареченного супруга, нанести мне ещё бесчестье. Он венчался со мной и таким образом оправдал оба предсказания прокаженного. Тогда я увидела ясно, что мне грозит беда: и не могли меня утешить убеждения монахинь, будто, хоть я и была на графском ложе, но не лежала, а стояла на коленях в графской шапочке, и что, стало быть, условия пророчества не вполне осуществились. Я думала тогда, да и теперь так думаю, что это вздор; впрочем, это — мои личные мысли. В сущности, я не была ни в том, ни в другой в том смысле, как это говорил прокаженный, потому что не считаю этот брак настоящим. Если я ему не супруга, пусть меня Бог простит: я совершила великий грех. Но только я не графиня Анжуйская, и в этом я обличаю пророчество. С другой стороны, если меня отстранит мой король, чтобы вступить в лучший брак, меня снова потребует к себе человек, с которым я была помолвлена раньше: и снова предстанет опасность, что приговор свершится. Ведь видите, мадам! Прокаженный сказал: «Женой мертвеца и его убийцы». А это уж верно, что Жиль де Герден, и никто другой, будет убийцей короля. Увы, мне, увы, мадам! В какие тиски попала я, никому и никогда не желавшая зла! Дни и ночи обдумывала я, как следует мне лучше поступить с тех пор, как, по моей же просьбе, король меня оставил. И вот что я решила. Я должна всегда быть при короле, но не быть его милкой: ведь как только он меня отошлет прочь, Жиль де Герден, наверно, снова завладеет мною.

Она остановилась, задыхаясь, и застыдилась, что наговорила так много. Королева-мать тотчас же подошла к ней и протянула обе руки.

— Клянусь душой, ты, Жанна, — добрая женщина! — воскликнула она. — Никогда не покидай сына моего.

— Никогда я и не подумаю покинуть его, — отозвалась Жанна. — В этом моё наказание, да и его также, думается мне.

— Его наказание, дитя моё?

— Да, мадам! — ответила Жанна. — Неужели же вы считаете, что король должен заключить брачный союз?

— Да, да!

— Но для того, чтобы вступить в брак, он должен отстранить меня.

— Да, да, дитя!

— Говорю вам: хоть он меня и любит, ему никогда не достигнуть цели своих пламенных желаний; а я, как ни люблю его, я не могу его утешить. Но мы оба не можем оставить друг друга из боязни, чтобы не оправдалось пророчество прокаженного; и вот он осужден вечно томиться неисполненным желанием, а я — вечно горевать. Я думаю, это довольно тяжкое наказание как для мужчины, так и для женщины.

Королева-мать зарыдала.

— Страшное наказание за небольшой милый грешок! Но, — прибавила она, всё-таки соблюдая политику, — но меня берет сомнение, как бы сын мой, такой пылкий любовник, не поставил с тобой на своем.

Жанна покачала головой и сказала с глубоким вздохом:

— Нет, это невозможно: ведь в моих руках его жизнь; и я только об этом и буду думать.

Но тут жалость над самой собой взяла верх, она отвернулась, чтобы скрыть свое лицо. Королева-мать вдруг подошла к ней и поцеловала. И обе рыдали — нежная Жанна и старуха-кремень, ворчунья аквитанская. Обе эти женщины, любившие короля Ричарда, заключили договор, скрепленный поцелуями, что Жанна будет всячески стараться содействовать замыслу наваррца. Обстоятельства, как друг, помогли ей в этом богоугодном деле самоограбления: Ричард, принявший на себя великое обязательство пред Всемогущим Богом, не мог достать денег.