Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Я рад. А все-таки зря вы назвали коня Ассасином. Ассасины могут разобидеться на вас и навредить вам.

— Поздно переименовывать.

Так легко было улажено дело. Достаточно оказалось одного появления короля Львиное Сердце, чтобы все распри мгновенно прекратились. В тот же день, встретившись с королем Гюи, Ричард напрямик сказал ему:

— Эн Гюи, я объявляю вас отныне моим недругом и прошу вас в ближайшее время возвратиться на Кипр. В противном случае я встану на сторону маркграфа Конрада и добьюсь, чтобы иерусалимская корона была передана ему.

— Уино, голубчик! — выпучил глаза Гюи, как бы ничего не понимая. — Ты что, решил оправдать свое старое прозвище? То все говорил мне «да», а теперь — «нет». Что с тобой?

— Ты все прекрасно понимаешь, Гюи, — не поддался дружескому тону Лузиньяна Ричард. — Более не желаю ни разговаривать с тобой, ни видеть тебя. Прощай!

С герцогом Бургундским разговор был столь же строгим.

— Эн Гуго, — сказал ему Ричард. — Отныне объявляю вас своим врагом и советую поскорее отправиться во Францию и примкнуть к другому такому же, как вы, подлецу, королю Филиппу-Огюсту. Вместе вы успеете больше навредить мне в моих владениях, прежде чем я освобожу Гроб Господень и вернусь, чтобы свернуть вам обоим шеи. А покуда вы не сбежали из Святой Земли, советую не попадаться мне на глаза, не то я убью вас.

И Гуго вынес все эти оскорбления, не вызвав Ричарда на поединок, ибо прекрасно понимал, что виноват, да к тому же и побоялся, что Ричард, вступаясь за честь жены, убьет его. Остаток недели крестоносцы предавались веселью по случаю примирения и Масленицы. В первый день наступившего Великого поста король Гюи уплыл на Кипр, король Ричард двинулся на юг в сторону Яффы, а маркграф Конрад — на север, в сторону Тира. Герцог Гуго де Бургонь уходил вместе с ним.

Этот Великий пост Ричард решил провести строго по предписаниям Церкви — он молился, пел в церковном хоре, не ложился с женой, не ел ничего скоромного, питаясь лишь сырыми овощами и сушеными фруктами, кашами на воде и особенно полюбил постные арабские блюда — хоммос, таббулех и фуул. Хоммос приготавливался из вареных и перетертых горошин нута с примесью лимонного сока, толченого чеснока и сезамового масла. В охлажденном виде можно было сколько угодно съесть хоммоса, закусывая его свежеиспеченной лепешкой. Таббулех представлял собой салат из мелко нарезанной петрушки с лиловым ливанским луком, плодами красного эхле и тертой пшеницей. А фуул приготавливался из разноцветной февы, сваренной в молоке травы дулах и заправленной лимонным соком и оливковым маслом. Имея в наличии эти замечательные закуски, можно было без напряжения вытерпеть не один пост подряд. Когда подошла Страстная неделя, Ричард сказал, что не чувствует своего постнического подвига, и вообще перестал есть до самой Великой субботы.

Кроме воздержания, он изнурял себя телесным трудом, участвуя в строительстве новой крепости на расстоянии одного лье к востоку от Яффы. И конечно же он назвал эту крепость Беренгария. Королева была польщена, хотя и сказала:

— Крепости часто переходят из рук в руки.

В течение всего Великого поста не приходило никаких дурных известий. Ричард радовался:

— Господь узрит мое смирение. Вот увидишь, Беранжера, когда мы возобновим наше супружество, ты зачнешь крепкого малыша, который на сей раз соизволит родиться. А Филипп-Огюст и мой братец Жан получат по зубам под Руаном и Ле-Маном. А потом я все-таки совершу свой львиный прыжок на Иерусалим.

— Ты неисправим, мой милый Ришар, — укоризненно качала головой Беренгария, — Нельзя так загадывать на будущее и хвастаться тем, что еще только в мечтах.

Светлое Христово Воскресение они встречали пятого апреля в небольшом новом храме, построенном внутри крепости Беренгария. Ричард был счастлив и торжествен — он выдержал весь Великий пост, и все его существо было легким, летучим, готовым петь. Но когда он вышел из церкви и, полный радостных чувств, отправился с королевой к пасхальному пиршеству, предвкушая прелести разговления, сэр Генри Ланкастер подал ему послание из Англии, привезенное на корабле из Лондона, благодаря тому что на море установилась спокойная погода. В донесении говорилось о том, что разворачивающаяся война снова грозит Ричарду потерей множества прекрасных областей, а вместе с ними и короны. Уже осажден Тур, пал Вандом, готовы сдаться и Руан и Ле-Ман, а кроме того, войска Филиппа-Августа вторглись в графство Керси и начали осаду Кагора, под стенами которого граф де Тюренн потерпел поражение в кровопролитной битве. Прочитав донесение, Ричард метнул взглядом молнии в сторону ни в чем не повинной Беренгарии:

— Вот твои посты! Вот твой Бог! Вот как он отплатил мне за мое монашье воздержание! Изволь прочесть!

Он дал читать письмо королеве Англии, а сэру Ланкастеру приказал немедленно ехать в Яффу и в главном зале цитадели собирать военный совет, на который он тоже вскоре явится.

На совете Ричард сам вслух зачитал донесение и сказал: