Ричард Львиное Сердце: Поющий король

Представители нотаблей провели Ричарда и его свиту в один из лучших дворцов Мессины. Король Франции уже находился там, в огромном зале, назначенном для переговоров. Робер со своими тамплиерами остался у входа на страже. Когда все расселись за длинным столом, нотабли произнесли несколько приветственных речей, из коих покамест ничего не говорилось о намерениях выплатить наследство Гвильельмо Доброго.

Потом заговорил епископ Бове. Этот и вовсе стал уводить разговор далеко в противоположную сторону, описывать бесчинства крестоносцев, которые были и которых не было, порицать их неуважительное отношение к местным жителям, кои якобы дали им приют и осыпали всякими несравненными милостями. Речь его была долгой и весьма утомительной. Когда же она окончилась, король Ричард прорычал весьма грозно:

— А теперь прошу дать слово мне!

Ропот, зародившийся среди присутствующих к концу речи епископа и еще более оживший, когда Бове закончил, мгновенно умер. Все с тревогой и вниманием воззрились на грозного английского государя. Тот обвел взглядом всех собравшихся. Увидев притаившегося в дальнем углу Жана де Жизора, вздрогнул и пуще прежнего рассвирепел:

— Достопочтенные отцы Церкви и вы, уважаемые отцы города! Ваше величество, король Франции! Благородное рыцарство! Скажите мне прямо, какого черта мы здесь все с вами собрались?!

Все так и прянули. Но молчание не нарушилось.

— Я обращаюсь к вам с этим вопросом, — продолжал рычать король Англии, — потому что всему есть предел, в том числе — и нашему терпению. Мы не намерены больше терпеть издевательства и откладывать наш поход, благословленный самими небесами. Только что мы выслушали несколько речей, которые свидетельствуют только об одном — нас нагло хотят обмануть в очередной раз, и эти переговоры затеяны лишь ради проволочки. Где Танкред Лечче? Он что, уже собрал войско и ведет его сюда в надежде сбросить Христово воинство в море?

В этот миг Ричард заметил появившегося в дверях Робера де Шомона. Лицо коннетабля ордена тамплиеров было взволнованно.

— Что, эн Робер? — тревожно спросил Ричард.

— Беда, государь! — громко объявил рыцарь. — Вооруженные толпы мессинцев вышли из города и движутся на наши лагеря.

— Так вот, значит, ради какого черта нас заманили сюда! — закричал Ричард, резким движением выхватывая из ножен свой Шарлемань. — Ну спасибо, нотабли Мессины! — И, высоко взмахнув мечом, Ричард обрушил его лезвие на стол. Прочная столешница крякнула, впуская в себя сталь меча, но не развалилась, и Ричарду пришлось напрячь силы, чтобы вытащить меч из древесины. Не возвращая Шарлемань в ножны, король Англии устремился к дверям, расталкивая всех по пути локтями. Однако, лишь выскочив из дворца на площадь, он по достоинству оценил коварство местных жителей и их нотаблей — отряд тамплиеров и других крестоносцев тесно сжимался у стен дворца, образуя полукруг, а с площади и прилегающих к ней улиц надвигалась толпа мессинцев, намного превышающая гостей города по численности.

— Матерь Божия! — раздался за спиной у Ричарда голос короля Франции. — Смотри, Уино, что ты наделал со своим дурацким наследством! Да они готовы, кажется, растерзать нас.

— Не кажется, а точно, — буркнул в ответ король Англии.

В подтверждение его слов из толпы сицилийцев полетели камни и стрелы.

— Ангел Божий, хранитель мой святый, встань со мной рядом! — взмолился Ричард. — Вперед, Робер! Вперед, Ролан! — крикнул он, видя подле себя коннетабля тамплиеров и графа де Дрё.

В следующий миг он вспрыгнул на первую попавшуюся лошадь и крепко пришпорил ее. Она рванулась прямо в толпу мессинцев, и Ричард принялся яростно рубить во все стороны, чувствуя, как с каждым ударом Шарлемань распластывает человеческую плоть. Рыжий огонь заплясал у него в глазах, как бывало всегда в пылу битвы. Он уже не видел врагов, он лишь ощущал их всем своим существом, и меч его разил без промаха. То и дело до огненного сознания Ричарда долетал свист камня или стрелы, просвистевших возле самого уха, но в ответ лишь дикий хохот раздавался откуда-то из нутра: не убьете! не достанете! не попадете!

И вот уже некого стало рубить Шарлеманю. Натянув поводья, Ричард остановил гогочущую от ужаса лошадь, стряхнул с глаз рыжее пламя и оглянулся назад. Он увидел знакомые лица — Робера де Шомона, Ролана де Дрё, Филиппа-Августа, а за ними — все крестоносное воинство, вышедшее за его спиною из толпы разъяренных и готовых к коварному убийству мессинцев. Теперь этой толпы не было. Она рассыпалась, разбежалась по улицам, а кому не посчастливилось удрать — лежали под копытами лошадей крестоносцев на всем пути от дворца нотаблей до ворот города.

Еще Ричард увидел свои руки, по локоть запачканные кровью. Кровь стекала по бокам лошади и по рыжим сапогам из оленьей замши. Кровью были перепачканы и желтые брэ. Белоснежные края сорочки, выглядывающие из-под черной туники, стали красно-бурыми.

— Слава королю Англии! — воскликнул первым король Филипп. — Ты спас нас, Уино, от верной гибели. Это была ловушка.

— За мной! Нас ждет теперь битва в нашем лагере! — отдышавшись, рявкнул Ричард.