Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— Не бойтесь! Он бы и не посмел сказать мне теперь ничего подобного. Он не дурак и не враг самому себе, хотя иной раз кажется, что враг.

— А где же теперь Алиса? — спросила принцесса Наварры.

— Мне нет до нее никакого дела, — ответил король Англии.

Глава девятая КОРОЛИ АНГЛИИ И ФРАНЦИИ РАЗНЫМИ СПОСОБАМИ СОСТЯЗАЮТСЯ ДРУГ С ДРУГОМ

Море продолжало безумствовать, и корабли крестоносцев накрепко застряли в мессинской гавани. На четвертый день после победы над мессинцами Ричард узнал о новом предстоящем ожидании. Да еще каком! Его мать Элеонора, поправив свое здоровье в женской обители Фонтевро, решила во что бы то ни стало повидать своего сыночка до его отправления в Святую Землю. Гонец, привезший сие известие, сообщил, что она уже находится в Монте-Кассинской обители. По пути в Мессину она обязательно останавливается во всех святых местах и подолгу молится там о ниспослании Ричарду великих побед.

— Боже правый! — качал головой Ричард. — Она? Молится? Хотелось бы хотя бы раз в жизни это увидеть!

— Милый жених! — вдруг обратилась к нему с просьбой Беренгария. — Отпустите меня от себя. Я хочу отправиться навстречу вашей матушке и вместе с ней помолиться о вас везде, где она останавливается для молитв.

Ричард был удивлен такой просьбе, но в то же время ему стало приятно — после всего, что он рассказал Беренгарии о матери, невеста не стала питать отвращения к будущей свекрови.

— Я буду скучать без моей Беранжеры, — ответил он.

— Но ведь всего через несколько дней я вернусь сюда вместе с вдовствующей королевой.

Он отпустил и уже на другой день после ее отъезда почувствовал невыносимую тоску по ней. Однако вскоре в Мессину наконец-то возвратился Танкред. Ему не удалось собрать достаточно сильного войска для того, чтобы вытурить из Тринакрии крестоносцев, и он прибыл заключать с Ричардом мир и отдавать наследство покойного Гвильельмо. По случаю окончательного мира и удовлетворения всех требований Ричарда было устроено трехдневное пиршество, за которым легче было спрятаться от тоски по Беренгарии. Больше всего Ричарда удивляла эта тоска тем, что между ним и принцессой Наваррской ведь еще не было телесной близости. Если ему и доводилось когда-нибудь скучать по женщинам, то только по тем, с кем он успел разделить ложе.

Видя, как тоскует король, его верный тамплиер Робер де Шомон предложил Ричарду устроить рыцарский турнир в ознаменование удачно разрешенных споров с Танкредом и получения наследства Гвильельмо.

— Отличная мысль! — оживился Ричард. — Надо помириться с Филиппом и устроить состязания моих рыцарей с его рыцарями.

Король Франции после разорения Мессины все больше и больше злился на удачливого Ричарда. Он завидовал богатой добыче английского короля и требовал своей доли, которую, по мнению Ричарда, французские подданные не заслужили. Дошло до открытых перебранок между крестоносцами короля Франции и крестоносцами короля Англии. Могло кончиться и большой потасовкой, а быть может, и кровопролитным сражением.

— Филу! — ласково обратился Ричард к Филиппу-Августу, явившись в его ставку. — Возлюбленный друг мой! Перестань на меня сердиться, умоляю тебя! Вспомни, сколько хорошего связывает нас с тобой в прошлом.

— Мне сдается, здесь, на Сицилии, ты забыл все это хорошее, — продолжал дуться Филипп-Август.

— Ты ошибаешься, Филу. Вот моя рука! Я люблю тебя, как прежде, и никто не в силах заставить меня плохо к тебе относиться. Я предлагаю тебе заключить строгий договор.

— Договор?

— Да, и если хочешь, мой Амбруаз начертает его на пергаменте, — уже не ласковым, а твердым голосом объявил Ричард.

Король Франции был несколько озадачен. Он явно настроился на ссору. Быть может, ему уже не хотелось плыть за море и он замыслил, воспользовавшись хорошим предлогом — расколом в рядах крестоносцев, — возвратиться в Париж?

— Каково же будет содержание договора? — спросил он.

— Мы обязуемся впредь поровну делить все, что будет ниспослано нам Господом в нашем походе, — ответил король Англии.

— Добычу? — так и сорвалось с языка Филиппа-Августа.

— И добычу, и тяготы, и невзгоды, — внутренне усмехаясь, отвечал Ричард. — Если мы будем брать город, то равными силами, а не так, как Мессину. И на поле сражения не прятаться за спины друг друга. Тогда и споров о добыче и славе не будет никогда возникать. Ты согласен?

— Мессину мои люди брали столь же доблестно, как и твои, и не наша вина, что моих подданных погибло вдвое меньше, нежели твоих, — попытался нащупать почву для ссоры король Франции.

— Пусть так, я даже готов признать вину моих воинов в том, что они вывешивали только знамена Святого Георгия, а про твои лилии забывали, — не удержался от ехидства Ричард. — Но ты готов заключить со мной честный договор?