Ричард маленький король

Решив, что на сегодня хватит, король воспользовался уборной и пошел спать. После тренировки он чувствовал себя превосходно, даже спал крепче. Заниматься каждый день он, конечно, не собирался, но время от времени давал волю своей необузданной энергии. Единственное что мешало ему в этом, так это Бородатый со своими летающими тапками. Он, как на зло, начинал ворочаться в самый разгар тренировки. Зная о своей проблеме, мог бы и привязывать их к ногам чтоб не слетали. Растяпа. И вообще, не понятно зачем было брать его с собой. От Вестника и от того толку было больше, а этот, то куда-то уйдет, то снова придет, поваляется, поест, толку от него ноль, только что диван без дела не стоит. И вообще, королю он как-то был не по душе, что-то в нем его смущало и даже отталкивало. Но ведь король мудр, милосерден и терпелив, не выгонит бедолагу на улицу, тем более на носу зима.

Тем временем, зима уже была не просто на носу, она незаметно забралась на шею, не взирая на то, что на календаре была середина ноября. Очевидно, что она либо не смотрела на календарь, либо ей было все равно, она приходила когда хотела и уходила когда уже вовсю прогоняли.

Ясно было одно, что она пришла надолго. Кот уже привык к новому окну, и с интересом наблюдал за маленькими человечками внизу, пока покои его, постепенно заполнялись всяким ненужным хламом. Все бы ничего, если бы однажды Зимняя не повесила шторы на любимое окно короля. И теперь вместо того, чтобы просто перепрыгнуть со спинки кресла на подоконник, ему приходилось слезать на пол и хорошенько приготовившись, прыгать до самого окна, а это было не так уж просто. Благо, что он периодически занимался и был в прекрасной форме.

После того как прислуги заставили комнату короля своими безделушками, они добрались до подоконников, заполняя их горшками с еще более бесполезными цветами. Хоть некоторые из них и казались королю милыми, сам факт того, что его подоконник превратили в джунгли, сильно его злил, потому ни себе, ни кому-нибудь еще, в любви к цветам кот не признавался. Только Зимняя иногда замечала покусанные листья, когда поливала растения.

– Риччи! – вскрикивала она. – Ты опять ел мой фикус!

– Почему сразу я? – возмущенно мяукал кот. – Вон этот вот съел, – указал он на лежащего на диване Бородатого, который уже с полчаса молча пялился в телевизор, перелистывая канал за каналом.

– Точно ты! – разглядывая лепестки словно сыщик, комментировала она. – Вон какие следы от зубов оставил.

Кот виновато опустил голову. Он понял, что пойман и даже успел придумать, как в следующий раз не оставит следов, съедая листики целиком.

Уже этим вечером он решился опробовать свой план на деле. Прислуги пошли ужинать, с недавнего времени они ужинали исключительно на кухне, сменив подоконник на новенький обеденный стол. Ричард есть не хотел, тем более в телевизоре Бородатого он краем уха слышал, что китайцы едят много зелени и от того держат себя в хорошей форме. Кто такие китайцы Ричард не знал, зато зелени на подоконнике было хоть отбавляй, а хорошая форма это не хурлы-мурлы. Потихонечку, на этот раз съедая листья целиком, чтобы не оставалось следов, кот насыщал свой пушистый организм так необходимой для его формы зеленью. Листик за листиком, он оголял тонкие ветки растения, как вдруг на пороге возникла Зимняя и неистовым криком произнесла его имя, добавив к этому пару тройку непонятных, но весьма обидных словечек. Как она появилась настолько незаметно, король не понял, но в надежде на то, что она не успела увидеть много, он попытался молниеносно быстро перебежать на свое ложе и сделать заспанный вид. Кот прыгнул с подоконника на кресло, и уже в полете сделал заспанный вид, забыв внести в свой план одну деталь, свисающую от самого потолка до пола, и это самая деталь, именуемая шторками, загубила всю операцию на корню. Кот приземлился на спинку кресла вместе со шторами, зацепившись за них когтями, с громким треском занавески отцепились от карниза, и кот, завернутый в них, рухнул в свое ложе. Смысла в его заспанной морде становилось все меньше, Зимняя подняла такой крик, что он ошарашено вылупил глаза, и как можно глубже вжался в кресло.

Утром Зимняя устроилась в ложе короля, согнав заспанного уже не понарошку кота, и принялась зашивать шторы, изрядно покоцанные когтями. Ричард без сопротивлений уступил даме место, перейдя в угол комнаты. Пусть сидит себе на здоровье, когда она в таком расположении духа, ее даже Бородатый боится, ходит на полусогнутых, а борода клочками встает. А Зимняя была в то утро в наихудшем своем настроении. Пока зашивала шторы, высказала Ричарду сполна, и за них, и за фикус, будь он не ладен, от одного упоминания о нем, у кота что-то щемило внутри. Наверно совесть, думал он.

– Как же ты мог, дурень? – говорила она. – Это же фикус Бенджамина.