Риданские истории II

Томление в ожидании для короля было невыносимым. Он почти перестал есть и к вечеру второго дня лично прибыл в подземелье, окруженный еще одной дюжиной рыцарей. И лишь к ночи третьего дня, когда надежда покинула короля, а человек в балахоне приготовился запечатать проход, из темноты раздался приглушенный топот ног. Поначалу не было видно ничего, но вскоре темная щель врат стала наполняться белым светом, что с каждой секундой набирал мощь. И вот из прохода выскочил один из смельчаков. Он был израненный и усталый. Одежда была пропитана черной слизью и алой кровью. Он еле стоял на ногах и все же одной рукой прижимал к груди Пасканию, что светилась ярче самого солнца и слепила своим великолепием. Вторая его рука бессильно повисла вдоль туловища и по ней стремилась кровь из жуткой рваной раны на его предплечье. «Где остальные?» — воскликнул человек в балахоне. На что израненный воин лишь покачал головой. И в этот миг из недр Иесгардану послышался чудовищный, рокочущий ор разгневанных обитателей тьмы. Рыцари напряглись, сжимая в руках оружие. Человек в балахоне вновь зашептал заклинания. Врата тяжело подались обратно, с хрустом затворяя проход в мир Червоточины. А смельчак вдруг безжизненно упал навзничь, уронив Пасканию из рук. Никто не узнал о том, с какой отвагой бились четверо смелых воинов с прихвостнями зла на шатком мосту над огненной бездной, как крались через черную равнину, вдыхая медленный яд, висящий клубами зеленого тумана над шляпками пятнистых грибов, проникающий в кровь через легкие, как прикрывали одному из четырех спину от натиска бесформенных озлобленных существ, похожих на тени, в тот момент, когда тот резал крепкий стебель Паскании. «Тем лучше», — тихо сказал король, подумав о том, что теперь не нужно будет платить золотом этим лихим парням.

Принцесса была у последней черты между жизнью и смертью, когда человек в балахоне внес в ее покои лекарство, полученное из лепестков Паскании. Он влил ей в рот жидкость, отдающую горьким запахом, и застыл подле нее. Король не отважился мешать ему, он стоял в стороне и глядел на дочь, затаив дыхание.

Сначала ничего не происходило. Принцесса по-прежнему была горяча. Но вот слезинки на глазах перестали обращаться в пар, и огненный румянец со щек пропал. Девушка пошевелила одной рукой, мотнула головой и во сне слегка нахмурила брови. Затем она вновь застыла без движения и наконец открыла глаза.

Король был так рад пробуждению дочери, что даже позабыл о присутствии человека в балахоне. Тот с пониманием тут же вышел из комнаты и ожидал короля за дверью, чтобы напомнить об их уговоре.

Но король нарушил данное обещание. Вместо того, чтобы, сдержав свое королевское слово, объясниться с выздоравливающей дочерью, он заманил человека в балахоне в ловушку. Стражники оглушили его и по приказу короля отрезали ему язык, а затем бросили в подземелье с вратами Иесгардану, и засыпали проход на поверхность тяжелыми валунами. После этого король перестал вспоминать о случившемся и устроил великое празднество в честь своей дочери.

Король правил своим королевством еще два года. И вот в одно весеннее утро король заметил, что его кожа стала темнеть, покрываться мелкими черными пятнами. От его тела стало жутко смердеть, он гнил заживо. По ночам у него стало ломить кости, а нечастая головная боль переродилась в несмолкающие ни на миг удары молота в мозгу. Подданные старались обходить его стороной, чтобы вдруг не заразиться этим недугом. Короля охватила паника. Затем тоска. А после — желание покинуть мир, избавиться от страданий. В памяти всплыл тот человек, которому он жестоко отплатил погибелью за жизнь своей дочери.

И тогда король распорядился расчистить завал. Его разум пожирало чувство вины, равно как и гниль, что разлагала его тело. Он должен был спуститься вниз один и узнать, увидеть, понять. Какого же было его удивление, когда он увидел человека в балахоне живым, сидящего на том же круглом валуне. Тот смотрел на короля единственным зрячим глазом, во взгляде которого не было мести, обиды, злости. Это было невозможно! Человек молчал.

И тогда король упал на колени, содрав гнилую кожу с худых костлявых ног, обтянутых тонкими королевскими чулками, испещренными золочеными узорами. Они тут же покрылись густой темной кровью в области удара. Король склонился до каменного пола, причитал, произнося молитвы. Он хотел быть прощенным за непомерное зло, что он причинил человеку. Он желал быть свободным от вины перед тем, как отправиться на покой. Он все говорил и говорил. А человек молчал. Король наконец оторвал избитый окровавленный лоб от холодного пола и взглянул на… опустевший валун. Зато в нескольких шагах от себя он вдруг увидел темный скелет в истлевшем от времени балахоне. Череп был неестественно вывернут в сторону, острые костяшки пальцев сжимали воздух, а ноги поджаты. Человек в балахоне, по-видимому, умирал мучительной смертью.