Риелтор

— Если все так, как мы сейчас предполагаем, сделка будет признана незаконной и аннулирована.

— Ну и что дальше?

— Значит, кто-то из клиентов теряет в деньгах, да и наша репутация, прямо скажем, подмочена.

— Насчет репутации ты. Соня, особо не переживай — еще не из таких передряг выходили. А из клиентов потеряет только сама же Людмила Павловна, чтоб ей ни дна ни покрышки с ее выкрутасами! Я эту сделку хорошо помню — она по полной сумме проходила, так что ей придется возвращать все деньги до копеечки, а она наверняка часть из них потратила. Так что. Соня, ты объясни ей все популярно и предложи другой вариант. Если она не совсем сумасшедшая — поймет.

Когда Соня ушла, Вадим, заглянув в свой рабочий блокнот, сгреб со стола все бумаги по новой сделке в портфель и покинул кабинет. Ему надо было кое-кого навестить.

* * *

Ободранная дверь на Подбельского была опечатана. На бумажках, приклеенных к двери и косяку, стояли подписи и печати.

«Хорошенькое дело — неужели и девчонку забрали? А где же папаша?» — подумал Вадим. Он вспомнил о Василиске, представил ее, прыгающую на пружинах дивана. Красивые глаза, короткие пепельные волосы. Вадим вдавил кнопку звонка соседней двери, особо, впрочем, не надеясь, что кто-то окажется дома. Было четыре часа — наверняка соседи все еще на работе. Однако за дверью раздались шаги, и дверь открыла та самая женщина, которая наорала на него в прошлый раз.

— Здрасте,-улыбнулся Вадим Георгиевич, надеясь, что женщина его не запомнила. Но она его тут же узнала.

— А, это вы, — сказала она сухо. — Что, Васькина квартира покоя не дает? Я же вам в прошлый раз русским языком все объяснила!

— Дело не в квартире, — покачал головой Вадим. — Не нужна мне она! Я хотел бы узнать, что с девочкой.

— Озаботились? Ладно, пройдите, раз уж пришли! — Женщина отступила в сторону, запуская Вадима. Закрыла дверь, дальше прихожей не повела. — Умер у нее отец-то.

— Как умер? От водки? — предположил Вадим.

— Ну не от воды же! — вздохнула женщина. — Привел в дом дружков, напились, подрались, вот он и упал неудачно виском об железку. Мгновенная смерть. Дружки, конечно, убежали со страху. Василиска пришла со школы, видит, папка лежит, не шевелится. Думала — напился, давай тормошить, а он уж остывать стал. Кинулась ко мне. Я и милицию и «скорую» вызвала — все как положено. Девочку до оформления опекунства в детский дом забрали, только не вижу я, чтоб родственнички торопились. Никому, видать, не нужна, — вздохнула соседка.

— А поймали этих дружков его? — спросил Вадим.

— Да чего их ловить-то? Вечером того же дня все в кутузке сидели. А вам-то что за интерес, если не квартира?

—Да так… хорошая девчонка. Жалко.

— Жалко ему! Опекунство у вас не выйдет, и не думайте даже. У нее своих родственников хватает.

— С чего вы решили, что я об этом думаю? Не думаю. Я просто помочь хочу. Вы ее в детском доме навещали?

— А как же! Гостинцы носила. Она сидит, плачет. Конечно, в десять-то лет без мамки-папки остаться — каково?

— Да уж, — согласился Вадим. — Адрес не дадите? Я ей тоже чего-нибудь вкусненького принесу.

— Добрый, что ли? — Женщина смерила его взглядом с ног до головы. — Ну ладно, дам. А то у меня денег-то в обрез — не напасешься. — Женщина ушла в комнату, скоро вернулась с листком бумаги, протянула ему. — Вот адрес.

— Спасибо, — поблагодарил Вадим, пряча листок во внутренний карман пиджака.

— Вы меня извините за прошлый раз, спустила на вас собак, — неожиданно смягчилась женщина. — Это ее папаши идея была квартиру продать, вы тут как бы ни при чем. Вам позвонили, вы и приехали. Отругала я вас тогда, а потом все переживала, что зря. По вам сразу видно — человек вы хороший, честный. Не держите зла. А коли еще Василиске хоть немного поможете — вам на том свете зачтется.

— Мать ее сюда не приезжала?

— Нет. Ей в Италию звонили — говорит, дел много, не сможет пока приехать. Лучше бы уж вообще от ребенка отказалась, чем так.

— М-да, хорошая у них, видать, семейка.

— Не вам судить! — Тон у соседки опять стал резким. — Может, мать еще опомнится, пожалеет свою душу. Ведь страшный же rpexl

— Грех, — согласился Вадим Георгиевич.

Он поблагодарил соседку за адрес, попрощался и вышел за дверь. Василиску действительно было очень жалко. Он сам не знал — почему. Чужой ребенок, первый раз в жизни ее видел, скоро свой будет, родной. И так хлопот полон рот, к чему ему все эти хлопоты? А вот защемило сердце, засвербило в душе, не проходило и дня, чтобы он не вспоминал о Василиске.