Рифейские горы (СИ)

- Не пойму, зачем вообще говорить об этом?- Кэйдар недовольно поморщился.- К чему этот разговор? Эта виэлийка - всего лишь одна из многих. Одна из шести дру-гих наложниц. Я никогда не относился к ней по-другому.

- Она - единственная, кого не устраивала жизнь здесь, её участь, её положение. И она сбежала. Скрылась в неизвестном направлении. Пропала так, что её никто найти не может. Несмотря на объявленную награду. Несмотря на то, что за укрывательство беглого положена смерть.

Она добилась своего,- Лил с улыбкой выпрямился, расправил примятое одеяло.- Лишила вас наследника и при этом сохранила себе жизнь. Она стала мудрее... Такая женщина достойна большего...

"Большего? Что может быть больше, чем принадлежать мне, быть моей рабыней?- Кэйдар с невольной обидой поджал губы, оставшись в одиночестве, задумался над недавним разговором.- Ну, да, конечно, покривил душой. Выделял её из остальных. С самого начал выделял. Ходил к ней чаще всего. Даже вспоминал её чаще других, когда хотелось женщину. Но такая своевольная кому хочешь в душу западёт. Вон и Адамасу тогда тоже понравилась. С первого взгляда. Предложил за неё неплохие деньги".

Но чтобы любить?!

И вообще, что значит - любить?

В одном Айна всё-таки была права, он не знает, что это значит. Даже родительской любви на себе не испытывал ни разу. Матери не помнил абсолютно. Отец, Тот нико-гда не выказывал своих родительских чувств. Он - только Правитель для тебя. И в ответ ты тоже не торопился изливать Ему свои сыновьи чувства. Уважение перед сильным человеком, умным и дальновидным государём, и страх, но это с детства. Да, и ещё однажды возненавидел Его до бешенства, до такой страсти, какая не может долго кипеть в душе, не получая выхода. В таком состоянии люди обычно либо делают непростительную глупость типа покушения, либо смиряются под давлением доводов. Кэйдар смирился. А что он мог тогда сделать, в шестнадцать-то лет? Хотя причина-то какая была. До сих пор, как вспомнишь, зубы сами собой стискиваются до боли в скулах.

Её звали Лика. Золотые искрящиеся волосы, длинные, густые, стеной ниже пояса. Она, вайдарка, носила их распущенными, только перевязывала красной широкой лентой через лоб, чтоб не мешали при работе на кухне. Ходила в коротком паттие, на мужской манер, немногим ниже колена. А когда приказывали переодеться, не свер-кать голыми ногами, стреляла из-под ресниц тёмными дерзкими глазами.

Никто другой не видел в ней этой дикой, вольной красоты. Одну лишь непристой-ность. А ведь она казалась ему, взрослеющему юноше, необыкновенной красавицей. Стройная, с золотистым загаром на открытых гибких руках. О, в этих руках была неженская сила. Кэйдар видел однажды, как эта дикарка ловко кинула нож в смеш-ливого Тира. Раб-истопник издевался над ней, когда та чистила рыбу. Нож воткнулся в дверь у самого лица не потому, что она промахнулась, просто и этого хватило Тиру, чтоб отбить охоту осмеивать странный наряд рабыни.

Она всем казалась легкодоступной, всем взрослым мужчинам, знающим, что это такое - открытая женская ножка с нежно круглящимся коленом. Стоит только руку протянуть...

А он же даже в мыслях такого представить не мог. Для него эта девочка была всем. Ей только любоваться можно было, да и то со стороны.

Со всеми другими Лика держалась строго, не позволяла никаких вольностей, и, лишь встречаясь с ним глазами, теплела взглядом.

Кэйдар днями пропадал на кухне, даже тренировки и конные прогулки забросил. Он от одного присутствия рядом с ней млел от счастья.

Все взрослые вокруг видели и понимали, чтом происходит между этими двумя взрослеющими детьми, впервые столкнувшимися с нежным непорочным чувством юношеской влюблённости. Но дальше этой влюблённости дело не пошло...

Кэйдар в то утро примчался на кухню очень рано, ещё до завтрака. Конечно, они же договорились пойти вместе смотреть на корабли при разгрузке. Даида встретила его взглядом, пригвоздившим к полу, ответила на немой вопрос:

- Её продали. Отец распорядился лично.

А он, глупый, спросил:

- Когда успели?- Не "Как он мог?", не "Почему?", будто это сейчас решало всё.

Да, они попрощались поздно вечером, попрощались как обычно, ведь пережить в разлуке предстояло всего одну ночь.

Отец с утра председательствовал в суде, Кэйдар ворвался прямо в зал с таким кри-ком, почти с мольбой. Но Отец остался невозмутим, приказал охране вывести посто-роннего вон. И только вечером объяснил причину своего решения.

- Ты - сын Воплощённого, возможный Наследник, поэтому должен соответствую-ще оценивать все свои действия и поступки. Думать о любви,- Он первым дал назва-ние всем переживаемым к служанке чувствам,- тебе ещё рано. А хочешь набраться опыта, Я куплю тебе женщину постарше, женщину, способную обучить всему, что необходимо.

Святый Боже, если б он был помладше, он бы расплакался, как позволял себе паца-ном у кормилицы на груди. Сейчас же Кэйдар мог только ненавидеть и страдать от невозможности хоть что-то исправить.