Рифейские горы

— Давай сходим куда-нибудь! — предложила неожиданно даже для себя самой, ведь знала, дочь Правителя очень редко покидает Дворец: на дни Солнцестояния только, на новогоднее жертвоприношение, на молитву в главный храм.

— Нет! Лидас может в любую минуту вернуться.

— Он что, тебе указ?

— Я знать хочу, зачем его вызывали… — Айна сидела, опустив голову, широкими кольцами завитые волосы, поднятые десятками золотых шпилек, лежали у неё на плечах, спускались на грудь и на спину. И взгляд её тоже смотрел в пол, мимо Дарианы. Лицо злое, поджатые губы, влажные глаза за сеткой ресниц. Нет, она не расплакалась, сумела сдержать внутри и гнев, и обиду, но настроение нескромные шутки и намёки испортили окончательно.

«Как она могла говорить такое?! Даже подумать? Я никогда её ни в чём не упрекала. Твоя жизнь — это твоя жизнь! Но зачем мне навязывать свои понятия? Я никогда… никогда… — Айна тяжело, судорожно вздохнула, аж до боли в лёгких. — Надо сказать Лидасу, чтоб он убрал этого варвара со двора. Хоть куда, но с глаз подальше…»

— Ну, хоть в саду прогуляемся? Сегодня такой тёплый день. И лужи подсохли. Пойдём!

Айна сдалась настойчивым уговорам Дарианы, об одном, правда, думая: «В последний раз! В последний раз!» Перед уходом набросила на плечи тёплую накидку, оставив голову в нарушение всех принятых правил открытой.

Часть 3

Аэлы знают: Творец всего сущего — огонь. Он даёт жизнь, и он может забрать её у любого. Но земной огонь — это лишь слабое Его подобие. Солнце, льющее щедро свет и тепло, — голова Творца! Да, голова лишь от Него и осталась, когда Он создал землю и мир людей так, как задумал. Из подошв и пальцев Его ног появились все, кто копается в земле, все, кто ест землю: черви и насекомые, травы и водоросли. И ещё рабы. Все другие варвары, не аэлы. Из ног Солнцеликого выросли деревья, а из коленей — горы. Он велик, Он отдал миру всё, даже свои кости, которые стали камнями. Вода в море и в реках, в ручьях и озёрах — кровь Его. Она остыла и превратилась в воду. Дыхание груди Его — воздух, которым дышит любая тварь, все живые существа.

Из горла Творца, из места, где у всех прячется душа, появились аэлы. Все они с частицей солнечной души, все носят искру Его божественной силы.

А сердце своё, горячее, вечно живое сердце, вложил Создатель в центр Земли, и бьётся оно там и истекает кровью, и тогда дрожат горы, рушатся стены и крыши, а звери и птицы кричат в ужасе. В Иданских горах ещё есть такие, которые хранят в себе живую кровь Солнцеликого, но даже деды отцов наших не видели, как она вытекает наружу.

Никто не может сравниться с Творцом ни силой, ни мудростью. Он раскрошил и рассыпал глаза свои по ночному небу, чтоб видеть дела и мысли каждого, но и днём не уберечься от пустых, но немеркнущих глазниц Его.

Да, велик Он, потому даже имени своего не оставил, только дела Его явились свидетельством величия и силы.

Посылает Он аэлам Себя и в человеческом обличии, и имя Ему «Воплощённый» или просто «Правитель». Рассказывают, что первый воплотившийся Правитель до совершеннолетия не знал, что рождён он от Творца, но однажды все вокруг стали свидетелями чуда: живым, но холодным пламенем загорелись руки и лицо его. Горела кожа, но целыми оставались волосы на голове и одежда. Огонь чудной потух сам по себе, а Правитель после этого в видениях во время беспамятства узрел самого Солнцеликого и получил власть над другими людьми. Да, голову Творца видит всякий, но не всякому дано увидеть Его в первозданном облике, таким, каким Он сам создал Себя.

От этого Воплощённого пошёл род Правителей Империи. Власть перешла к сыну после того, как Диедалас (первый Воплощённый) явил своё последнее чудо. Во время жертвоприношения в храме Солнцеликого Правитель был забран Творцом, Он попросту сгорел почти мгновенно, так, что от него только пепел остался и нетронутые огнём царственные одежды. Как свидетели чуда, они до сих пор хранятся в этом же храме, и каждый год в памятный день приносится жертва Создателю: на жертвеннике сжигается живое сердце человека: пленного варвара, лучше, если царя или царевича.

Диедалас, говорят, был обезображен огнём, носил следы его на лице до смерти. Даже ослеп на один глаз, но потомки Его от лучших женщин Империи рождались великими, достойными почитания. Лидас об этом мог судить только по последнему из рода Воплощённых, по нынешнему Правителю, по Таласию.

Таласий давно уже принимал своего зятя в неофициальной обстановке, в домашней одежде, без царственного венца и посоха.

Слуга-секретарь, из свободных, подавал Правителю документы на ознакомление и печать. Долгое дело. Воплощённый читал не спеша. Не потому, конечно, что Его ожидал Лидас у порога, просто привычка была такая: делать всё до конца. Дочитав, сложил отполированные, выбеленные дощечки, исписанные аккуратным почерком, связал кожаными ремешками, а на узел щедрой рукой налил воск с толстенной свечи, приложил печатку перстня прямо в быстро твердеющую лужицу, подождал, подавая секретарю, заметил: