Рифтеры

– Здравствуйте, доктор Скэнлон.

Голос его Повелительницы.

РАЗГРЕБАТЕЛЬ ГРЯЗИ

Оно с грохотом двигается вверх по склону, уходя с донной равнины, и сонар «Биб» засекает его на расстоянии пятисот метров от своего официального диапазона. Аппарат движется со скоростью почти десять метров в секунду, не очень‑то быстро для подлодки, но раз эта штука расположена столь близко ко дну, то должна передвигаться на гусеницах. Через шестьсот метров она пересекает зону разбрасывания и, развернувшись, останавливается.

– Это что? – спрашивает Лени Кларк.

Элис играется с фокусом. Неизвестный объект снова начинает ползти по краю зоны со скоростью около метра в секунду.

– Оно кормится, – говорит Наката. – Кажется, полиметаллическими сульфидами.

Кларк обдумывает это предположение.

– Надо проверить.

– Да. Мне сообщить в Энергосеть?

– Зачем?

– Ну, возможно, этот аппарат иностранный. И вполне возможно, незаконный.

Кларк смотрит на нее.

– За несанкционированный доступ в территориальные воды положены штрафы, – поясняет Наката.

– Элис, ну в самом деле. – Лени качает головой. – Какая разница?

Лабина нигде нет, наверное, спит где‑то на дне. Они оставляют ему сообщение. Брандер и Карако снаружи, меняют детали на шестерке; от землетрясения во время прошлой смены там треснул корпус и внутрь набились две тысячи килограммов грязи и песчаника. Правда, остальные генераторы пока могут выбрать слабину, поэтому Карако и Брандер хватают «кальмаров» и присоединяются к параду.

– Надо выключить все огни, – жужжит Наката, когда они покидают Жерло. – И держаться близко ко дну. Оно может легко испугаться.

Рифтеры следуют по компасу, прожекторы приглушены, мерцая тлеющими угольками сквозь почти непроницаемую даже для линз тьму. Карако подгребает к Лени:

– Я после этого направляюсь в далекую синюю высь. Не хочешь присоединиться?

Дрожь вторичного отвращения, идущая, разумеется, от Накаты, щекочет внутренности Кларк. Конечно. Обычно именно Элис плавала с Карако каждый день вверх, вдоль линии ретранслятора «Биб». Только две недели назад резко прекратила. Что‑то случилось там, на глубинном рассеивающем слое[30], – ничего страшного, по‑видимому, но после этого она категорически отказывалась подниматься к поверхности. С тех пор Джуди с изрядной навязчивостью искала себе попутчиков.

Лени отрицательно качает головой.

– А у тебя разве мало работы по выгребанию дерьма из «шестерки»?

Джуди пожимает плечами:

– Другая группа мышц.

– Как далеко вверх ты уже заплываешь?

– Где‑то на тысячу. Еще месяц, и я смогу добраться до поверхности.

Вокруг них нарастает звук. Это происходит настолько медленно, что Кларк упускает момент, когда впервые обращает на него внимание: грохочущий механический шум, отдаленный звук камней, которые растирали в пыль огромные моляры.

Волнение вспышками распространяется по группе. Кларк пытается удержаться. Она знает, что сейчас будет, они все знают, и это даже близко не столь опасно, как то, с чем рифтеры сталкиваются каждую смену. Эта штука вообще не опасна –

– если только у нее нет защиты, о которой мы не в курсе, –

– но это звук, да просто размер ее на радаре –

– мы все боимся. Знаем, что бояться нечего, но все, что мы слышим, это скрипение зубов во тьме…

Плохо справляешься даже с собственным страхом, запрограммированным на уровне физиологии. Но когда настроен на остальных, все еще хуже.

Слабый импульс удивления доносится от Брандера, плывущего впереди. Потом от Накаты, идущей следом, буквально за секунду до того, как Лени сама чувствует вялый удар потока. Карако, уже предупрежденная, практически не реагирует, когда выброс доходит до нее.

Тьма становится почти абсолютной, вода – более вязкой. Они попали в поток, состоящий наполовину из грязи, наполовину из соленой воды.

– След выброса, – вибрирует Майк.

Ему приходится слегка повышать голос, чтобы перекричать звук от кормящейся машины.

Они поворачиваются и следуют по выхлопу вверх, держась его границ больше на ощупь, чем на глаз. Окружающее ворчание разбухает полноценной какофонией, разбивается на дюжину различных голосов: удары молота, приглушенные взрывы, звуки мешалок цемента. Кларк едва может думать в этом подводном гвалте, почти ничего не слышит от усиливающегося страха четырех отдельных разумов, и неожиданно оно – прямо перед ними, появляется буквально на секунду, огромная сегментированная гусеница, взбирающаяся по шестеренчатому колесу в два этажа высотой, катящаяся в мглистую даль.

– Бог ты мой, охренеть, насколько эта штука огромная! – кричит Брандер, выкрутив вокодер на полную.

Они двигаются вместе, направив «кальмаров» высоко вверх, под углом. Кларк чувствует возбуждение, передающееся от остальных трех пар надпочечников, добавляет свое собственное и отсылает обратно, создавая компенсаторный контур обратной связи. Фонари почти не светятся, обзор не превышает трех метров; даже перед самым лицом Лени мир представляет собой только тень, играющую с тенями, скудно освещенную лучами головных ламп, качающимися в разные стороны.