Рифы Космоса

Мэгги выглядела ужасно, и с каждым шагом вид ее становился все хуже. Ее пикантная пухлость давно исчезла. Впервые на лице обнажились скулы, а голос стал хриплым. Пребывание под кринпитом в течение двух часов подавило ее защитные рефлексы. К тому же на коже появились зловещие пятна коричневого цвета, похожие на ожоги. Она уверяла, что они не болезненны. Дэнни понимал, что она лжет. Но он считал, что Мэгги не лжет, уверяя, что бомба, которую они несут, не будет использована. Он первым предложил это, и Мэгги сразу согласилась.

— Конечно,— сказала она.— Я не хочу уничтожать лагерь. Мне нужен этот лагерь — и не просто для нас, но для будущего всей человеческой расы на Джеме. Бомба нужна нам только для угрозы. Для этого мы и несем ее.

Дэнни сказал об этом Анне на последней остановке перед тем, как они приблизились к лагерю гризи.

— Она думает о будущих поколениях. Она считает, что наши гены и хромосомы не должны подвергаться воздействию радиации.

— Конечно,— не удивилась Анна.— Я тоже так считаю.

Так что у Дэнни была надежда. Она привела его через джунгли ко входу в грязную пещеру, через которую они могли проникнуть в туннель к подземникам, ведущий под лагерь гризи. Она теплилась у него, когда майор Вандемир и Кристианидис собирали взрыватель и вставляли стержень детонатора. Она не покидала его и тогда, когда Мэгги, Вандемир и еще двое с тяжелым грузом исчезли из виду. И та часть его жизни, нет, жизни всех, которую они прожили до этого момента,— эта часть жизни была их позором, несчастьем, бесчестьем, Может быть, даже хуже. Дэнни не мог думать об этом иначе, как о чем-то грязном и предательском. Это было не что иное, как грабеж со взломом! Воровство! Но это должно прекратиться. Должно наступить лучшее время. Надежда на лучшее не покидала его целых два часа с того момента, как Мэгги и остальные исчезли в туннеле. Она не покидала его до той минуты, как Крис Кристианидис посмотрела на часы и сказала:

— Ну вот. С этого момента никому не выходить. Лицом к стене. Руками закрыть глаза. Когда появится огненный шар, не открывать глазам. Затем выждать десять минут. Я скажу, когда...

И тут Дэнни не выдержал, закричал:

— Она не сделает этого! Она же обещала!..

— Дэнни, она не может поступить иначе! Она дала ложное обещание гризи. Мы захватили продовольствие и оружие. Мы выступим против них и уничтожим всех!

— Это безумие! — кричала Анна.— Радиация убьет нас, если мы войдем в лагерь!

— Может быть. У меня есть счетчик, мы проверим. Самое главное — самолеты. Если мы захватим их, то сможем перелететь на их базу на Фарсайде.— Крис колебалась. Она была посвящена в тайну с самого начала и понимала, что они задумали преступление.— Во всяком случае,— наконец проговорила она,— мы уже ничего не можем сделать. Бомба будет взорвана через десять минут. Прячьте головы! — И только сейчас надежда Дэнни погибла окончательно.

Для самки подземника тоже все было кончено. Слепая и одинокая, она двигалась по туннелю в то единственное место, куда ее вел инстинкт. Оно располагалось на глубине тридцати метров под землей. Место для выращивания молодняка, для любовных игр и место, куда приходили умирать. Мать Др-Ши никогда не была здесь раньше. Она была главою семейства, ей было предназначено судьбой нести ответственность. Однако она знала, что придет время, когда в конце жизни ей придется увидеть эти старые туннели и умереть в них. И вот это время пришло, и она приползла сюда. Она не видела ничего, но что-то здесь было не так. Мать подняла переднюю часть туловища и спросила:

— Здесь есть кто-нибудь?

Ответа не было. Ни звука. И никакого запаха, кроме запаха давно умерших. Др-Ши снова крикнула. Не потому, что надеялась получить ответ, а просто по привычке быть методичной во всем.

— Есть кто-нибудь, кто слышит меня?

Никого. Здесь мог быть только кто-нибудь из одичавших молодых, которые носятся по туннелям Но здесь даже их не было. Но Мать не испытывала злобы к Двуногим, которые выжгли ее глаза своими стробоскопами. Она отомстила им за то, что они отравили туннели, за то, что совратили молодых на путь злобы и убийства. Она сражалась против них, Двуногих, и даже против своих молодых, принявших новую веру. И вот теперь туннели пусты. Было бы не так печально, если бы она могла видеть слабый фосфоресцирующий свет разлагающихся останков. Что у нее осталось? Вкус уже не имел значения — еды почти не было. А зачем обоняние? Нюхать пыль под ногами? Др-Ши чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы была заточена в своей норе, как в счастливые годы жизни... Она потянулась и издала мягкий кошачий звук отчаяния. Ее начинал мучить голод. Двуногие уничтожили все хранилища для еды, отравили почти все туннели, тянувшиеся на десятки километров во все стороны... Внезапно в километре отсюда на поверхности земли раздался звук. Это был не просто звук. Воздушная волна ударила по ее ушным перепонкам, и в голове возникло неприятное жужжание, похожее на беспорядочные крики о помощи перепуганных детенышей. Однако с этого момента уже никогда детеныши не будут звать Др-Ши на помощь...