Читаем Ригодон полностью

Мы же с вами уже почти добрались до отеля Англетер… в автомобиле вместе с этим типом… этот тип что-то бормочет… я повторяю, повторяю еще раз: отель Англетер!.. пусть везет нас туда!.. не нужно везти нас в другое место!.. хватит! хватит уже нас морочить!.. о, дорогу я знаю!.. Vesterbro… эта улица… gade… за Radhusplatz… однако мне кажется, началась тревога… хотя никаких сирен, вроде, не слышно… и на небе – ничего… ни звука моторов, ни прожекторов… и в окнах ничего не мигает… дома и шоссе тоже не разрушены… и большой универмаг «Иллэм» так же, как раньше, забит товаром… я даже замечаю там целые вереницы свадебных платьев… и спортивных костюмов… может быть, все это только на витринах?.. если этот тип нас не обманывает и везет туда, куда я ему сказал, то мы уже близко… да!.. вот мы и на месте!.. Konges Ny Tow… королевский театр – справа в глубине площади… слабо светит луна, но этого не достаточно, чтобы насладиться зрелищем, как оно того заслуживает… по-настоящему красивые площади встречаются крайне редко, их можно пересчитать по пальцам… попробуйте-ка назвать одну, две… в Париже… или в Риме… ну а эту мы рассмотрим позже… потому что луна все же светит недостаточно ярко… в центре, я знаю – бронзовый король, верхом, кто-то из их «Кристианов»… в любом агентстве вам скажут, который… ну а мы уже у цели… отель Англетер!.. к нашим услугам сразу четверо носильщиков… да у них неплохой сервис, как я погляжу… к сожалению, нам нечего им доверить…

– Наш багаж скоро подвезут.

Обнадеживаю я их… у нас ведь уже давно нет никакого багажа… ну а теперь надо зарегистрироваться… портье протягивает мне бланк, кажется, он совсем не удивлен, что снова видит меня, во всяком случае, он ни о чем меня не спрашивает, не задает никаких вопросов… в свою очередь я тоже ничего ему не рассказываю… мы оба ведем себя так, будто ровным счетом ничего не происходит… молча смотрим друг на друга… я не против! к чему ворошить прошлое!.. я знаю, что этот портье говорит по-французски, я ведь часто здесь останавливался… и наверняка он меня узнал, несмотря на то, что я выгляжу не лучшим образом… о, лично я ничего не имею против молчания!.. лакей провожает нас в нашу комнату, он идет впереди с ключом… огромная, великолепная, с двумя кроватями… я открываю окно… здесь еще и три окна… отсюда открывается прекрасный вид… на Neiham, на этот маленький порт, о котором я вам уже рассказывал, там еще устроен настоящий театр… большие стойки с игральными автоматами и кабаре для разных темных личностей понатыканы вдоль всего причала, вплоть до самого фарватера и здания таможни… почти как в Сен-Винсен в Гавре в былые времена[136]… такая же пестрая толпа из подвыпивших искателей приключений, дамочек, торговых и военных моряков, совершенно определенного вида туристов, педиков и прочих извращенцев… гулянья под звуки аккордеона с трех… до четырех часов утра… именно в это время здесь разворачиваются главные события… уверяю вас, я знаю, о чем говорю… знаю!.. еще бы!.. а вот того, как разбираются с теми, кто попался во время облавы, никаким туристам никогда не увидеть… а эту церемонию стоит хотя бы услышать… трах! шлеп! уааа! общий массаж… ооооу! а что за вопли! и так каждую ночь в течение всего сезона… по два-три автобуса… и хрясь! хрясь! таким образом их отрезвляют! вероятно, вы этого не знаете, так вот, я вам скажу, акустика в этой высокой и просторной тюрьме как в соборе… шлеп, уааа! оооо!.. не хватает только органов… следующий, черт побери!.. подвозят очередных клиентов!.. давайте их сюда!.. я-то два года отмотал в секторе К в Vesterfangsel, я вам не вру… начнем с того, дорогие сограждане, что правду вообще можно найти только в тюрьме, а все, что снаружи – это так, трепотня, салонные кривляния, потому что пока ты не в камере, тебе, в сущности, все дается даром, без особых усилий… чтобы богачи смогли узнать, что почем, понадобился Тампль[137]… в Москве, в Америке, в Карпентрасе – один хрен… за двадцать четыре часа в тюряге вы узнаете столько, чего в качестве туриста не увидите и за двадцать лет… когда вы оттуда выйдете, вы будете знать абсолютно все… ну вот, опять я смешал все в кучу… никакой последовательности!.. мне ведь недавно стукнуло шестьдесят семь, моя кожа вся сморщилась от переживаний, и мне бы уже давно пора откинуться, я полностью для этого созрел… поаплодируйте!.. конечно, я знаю, что мое присутствие очень многим не нравится, и только ради этого стоило бы еще здесь задержаться, однако с меня довольно!.. время от времени у меня звонит телефон, какие-то любопытные…

– Это случайно не вы когда-то написали то… это… под именем Селина?

Я ничего не отвечаю, просто вешаю трубку… пусть ими занимается Ахилл, ведь у него есть его Плеяда, а Плеяда именно для этого и существует… куча «мощей», свалка исчезнувших авторов…

Перейти на страницу:

Все книги серии Extra-текст

Влюбленный пленник
Влюбленный пленник

Жан Жене с детства понял, что значит быть изгоем: брошенный матерью в семь месяцев, он вырос в государственных учреждениях для сирот, был осужден за воровство и сутенерство. Уже в тюрьме, получив пожизненное заключение, он начал писать. Порнография и открытое прославление преступности в его работах сочетались с высоким, почти барочным литературным стилем, благодаря чему талант Жана Жене получил признание Жана-Поля Сартра, Жана Кокто и Симоны де Бовуар.Начиная с 1970 года он провел два года в Иордании, в лагерях палестинских беженцев. Его тянуло к этим неприкаянным людям, и это влечение оказалось для него столь же сложным, сколь и долговечным. «Влюбленный пленник», написанный десятью годами позже, когда многие из людей, которых знал Жене, были убиты, а сам он умирал, представляет собой яркое и сильное описание того исторического периода и людей.Самая откровенно политическая книга Жене стала и его самой личной – это последний шаг его нераскаянного кощунственного паломничества, полного прозрений, обмана и противоречий, его бесконечного поиска ответов на извечные вопросы о роли власти и о полном соблазнов и ошибок пути к самому себе. Последний шедевр Жене – это лирическое и философское путешествие по залитым кровью переулкам современного мира, где царят угнетение, террор и похоть.

Жан Жене

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Ригодон
Ригодон

Луи-Фердинанд Селин (1894–1961) – классик литературы XX века, писатель с трагической судьбой, имеющий репутацию человеконенавистника, анархиста, циника и крайнего индивидуалиста. Автор скандально знаменитых романов «Путешествие на край ночи» (1932), «Смерть в кредит» (1936) и других, а также не менее скандальных расистских и антисемитских памфлетов. Обвиненный в сотрудничестве с немецкими оккупационными властями в годы Второй Мировой войны, Селин вынужден был бежать в Германию, а потом – в Данию, где проводит несколько послевоенных лет: сначала в тюрьме, а потом в ссылке…«Ригодон» (1969) – последняя часть послевоенной трилогии («Из замка в замок» (1957), «Север» (1969)) и одновременно последний роман писателя, увидевший свет только после его смерти. В этом романе в экспрессивной форме, в соответствии с названием, в ритме бурлескного народного танца ригодон, Селин описывает свои скитания по разрушенной объятой пламенем Германии накануне крушения Третьего Рейха. От Ростока до Ульма и Гамбурга, и дальше в Данию, в поездах, забитых солдатами, пленными и беженцами… «Ригодон» – одна из самых трагических книг мировой литературы, ставшая своеобразным духовным завещанием Селина.

Луи Фердинанд Селин

Проза
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

«Казино "Вэйпорс": страх и ненависть в Хот-Спрингс» – история первой американской столицы порока, вплетенная в судьбы главных героев, оказавшихся в эпицентре событий золотых десятилетий, с 1930-х по 1960-е годы.Хот-Спрингс, с одной стороны, был краем целебных вод, архитектуры в стиле ар-деко и первого национального парка Америки, с другой же – местом скачек и почти дюжины нелегальных казино и борделей. Гангстеры, игроки и мошенники: они стекались сюда, чтобы нажить себе состояние и спрятаться от суровой руки закона.Дэвид Хилл раскрывает все карты города – от темного прошлого расовой сегрегации до организованной преступности; от головокружительного подъема воротил игорного бизнеса до их контроля над вбросом бюллетеней на выборах. Романная проза, наполненная звуками и образами американских развлечений – джазовыми оркестрами и игровыми автоматами, умелыми аукционистами и наряженными комиками – это захватывающий взгляд на ушедшую эпоху американского порока.

Дэвид Хилл

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги