Читаем Ригодон полностью

Не уверен, что они меня понимают… они французы?.. латыши?.. молдаване?.. да это и неважно!.. кажется, нам почти удалось оторваться от преследования… бултыхаемся с кочки на кочку, лавируем среди развалин…

Должен вас предупредить, что, начиная с этого момента моя хроника становится еще более беспорядочной, но ведь я сам пережил все, о чем рассказываю, поэтому-то мне и трудно сосредоточиться… я уже говорил вам о комиксах, но даже комиксы вряд ли смогли бы передать эти хаотичные события и этих персонажей… все происходило слишком стремительно… увы, именно так все и было!.. оказавшись в такой заварухе, вы уже ничего не можете сделать… даже сейчас, через двадцать пять лет, когда я вам это рассказываю, меня начинает трясти, я плохо соображаю… в голову лезет всякая всячина! вы уж меня простите…

– Ближе к делу!.. хватит мямлить!

Само собой! представляете, а нас тогда едва не догнали!.. разгневанные преследователи со своими четырьмя… пятью забитыми до отказа тележками!.. нас, беглецов… а все из-за балкона, который рухнул прямо перед нами и перегородил улицу… он свалился с уцелевшего фасада дома!.. здоровенный такой балкон! из кованого железа!.. издали я не обратил на этот дом внимания… правда дом – это слишком громко сказано! фасад и пара стен… и в тот самый момент, когда я уже было подумал: ну вот, мы и попались, сейчас нас разорвут!.. тррррах! бомба!.. и не маленькая, а огромная… гремит взрыв: бабах!.. и сразу вторая, еще ближе… все в панике… и мы, и наши преследователи… во всяком случае, мне так показалось… не уверен, но думаю, что так оно и было… я уже ничего не соображаю… неужели обморок? на меня это не похоже… но даже будучи в бессознательном состоянии, я почувствовал легкую боль… в шее… что-то капает… кровь… кажется, у меня разбита голова… думаю, в области мозжечка… я просто уточняю… даже успел подумать о Лили… и о Бебере… но они внезапно куда-то исчезли… уплыли вдаль… и я сам тоже, еще дальше… за пределы! единственное, что я отчетливо помню… это место, где упала бомба… прямо на перегороженной улице… среди рытвин и обломков железа… уже почти двадцать семь лет назад…

* * *

Я говорю себе: Лили, ты здесь, я снова с тобой!.. и с Бебером тоже!.. о, что за сирены… жуткий вой сирен… как и в Берлине… могли бы и угомониться, и так уже все здесь перекорежили!.. или почти все… да им без разницы!.. уууу!.. опять тревога… а вокруг все залито лунным светом… я забыл вам описать этот лунный свет!.. уууу!.. трах!.. тарарах!.. бомбы… вот именно, бомбы!.. и что они еще тут бомбят? кстати, а Фелипе?.. где же он? я спрашиваю у Лили… мне отвечает сам Фелипе, я его просто не заметил… хоть он и недалеко, в двух шагах…

– Вы угодили на кирпич!

Он мне все объяснил… не знаю, почему, но мне очень больно… болит шея у основания черепа… Фелипе ошибается, это кирпич угодил в меня, у основания черепа… он все перепутал… а шея, должен признаться, у меня ужасно болит… надеюсь, подняться я все-таки смогу, это самое главное… нам же, вроде как, нужно двигаться дальше, вперед… уууу! но это еще не конец!.. на юге и востоке продолжают падать бомбы… на горизонте виднеется пламя, вернее, язычки пламени… пляшущие огоньки, я их вам уже описывал… все руины охвачены пламенем… оно взвивается ввысь… потом резко опадает!.. как яйцо на струе воды, вы себе представляете… зеленое… красное… уж не знаю, что там еще может гореть… обугленные останки?.. кажется, эти «крепости» вернулись только для того, чтобы разжечь угасающие угли… они сбрасывают огромное количество бомб… тысячи!.. я уже ничего не понимаю… должно быть, эти люди очень богаты… так, что не знают, куда девать свои деньги… ууууу!.. вероятно, так они развлекаются… а какое освещение!.. лунный свет прямо как на оперной сцене… и еще лучи из «демилитаризованной зоны»… прожектора, наведенные прямо в облака… настоящая феерия!.. такое зрелище увидишь не часто… в 43-м мне довелось видеть бомбардировки Рено, Исси… я знаю, что такое тропические ливни… в Камеруне, в 18-м, при свете молний я наблюдал за тем, как уносило целые хижины, причем далеко не маленькие, огромные, почти как мой дом… вместе со всем барахлом!.. но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что тогда творили «крепости»… с этим безумным градом бомб… мне приходилось видеть кое-что и в другом жанре, весьма запоминающееся зрелище, такого уж никто никогда больше не увидит: грандиозные кавалерийские маневры в 1913 году, в лагере Серкотт… тогда разворачивались, выстроившись в одну линию, сразу семь дивизий!.. под звуки горна!.. а вот в будущем, захочешь продемонстрировать героизм – слетай в стратосферу… свяжут по рукам и ногам, заткнут рот кляпом – и вперед!.. и помочиться не успеешь, как оп! опять дома!.. сколько раз облетишь вокруг земли, столько и получишь званий героя!

Перейти на страницу:

Все книги серии Extra-текст

Влюбленный пленник
Влюбленный пленник

Жан Жене с детства понял, что значит быть изгоем: брошенный матерью в семь месяцев, он вырос в государственных учреждениях для сирот, был осужден за воровство и сутенерство. Уже в тюрьме, получив пожизненное заключение, он начал писать. Порнография и открытое прославление преступности в его работах сочетались с высоким, почти барочным литературным стилем, благодаря чему талант Жана Жене получил признание Жана-Поля Сартра, Жана Кокто и Симоны де Бовуар.Начиная с 1970 года он провел два года в Иордании, в лагерях палестинских беженцев. Его тянуло к этим неприкаянным людям, и это влечение оказалось для него столь же сложным, сколь и долговечным. «Влюбленный пленник», написанный десятью годами позже, когда многие из людей, которых знал Жене, были убиты, а сам он умирал, представляет собой яркое и сильное описание того исторического периода и людей.Самая откровенно политическая книга Жене стала и его самой личной – это последний шаг его нераскаянного кощунственного паломничества, полного прозрений, обмана и противоречий, его бесконечного поиска ответов на извечные вопросы о роли власти и о полном соблазнов и ошибок пути к самому себе. Последний шедевр Жене – это лирическое и философское путешествие по залитым кровью переулкам современного мира, где царят угнетение, террор и похоть.

Жан Жене

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Ригодон
Ригодон

Луи-Фердинанд Селин (1894–1961) – классик литературы XX века, писатель с трагической судьбой, имеющий репутацию человеконенавистника, анархиста, циника и крайнего индивидуалиста. Автор скандально знаменитых романов «Путешествие на край ночи» (1932), «Смерть в кредит» (1936) и других, а также не менее скандальных расистских и антисемитских памфлетов. Обвиненный в сотрудничестве с немецкими оккупационными властями в годы Второй Мировой войны, Селин вынужден был бежать в Германию, а потом – в Данию, где проводит несколько послевоенных лет: сначала в тюрьме, а потом в ссылке…«Ригодон» (1969) – последняя часть послевоенной трилогии («Из замка в замок» (1957), «Север» (1969)) и одновременно последний роман писателя, увидевший свет только после его смерти. В этом романе в экспрессивной форме, в соответствии с названием, в ритме бурлескного народного танца ригодон, Селин описывает свои скитания по разрушенной объятой пламенем Германии накануне крушения Третьего Рейха. От Ростока до Ульма и Гамбурга, и дальше в Данию, в поездах, забитых солдатами, пленными и беженцами… «Ригодон» – одна из самых трагических книг мировой литературы, ставшая своеобразным духовным завещанием Селина.

Луи Фердинанд Селин

Проза
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе
Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

«Казино "Вэйпорс": страх и ненависть в Хот-Спрингс» – история первой американской столицы порока, вплетенная в судьбы главных героев, оказавшихся в эпицентре событий золотых десятилетий, с 1930-х по 1960-е годы.Хот-Спрингс, с одной стороны, был краем целебных вод, архитектуры в стиле ар-деко и первого национального парка Америки, с другой же – местом скачек и почти дюжины нелегальных казино и борделей. Гангстеры, игроки и мошенники: они стекались сюда, чтобы нажить себе состояние и спрятаться от суровой руки закона.Дэвид Хилл раскрывает все карты города – от темного прошлого расовой сегрегации до организованной преступности; от головокружительного подъема воротил игорного бизнеса до их контроля над вбросом бюллетеней на выборах. Романная проза, наполненная звуками и образами американских развлечений – джазовыми оркестрами и игровыми автоматами, умелыми аукционистами и наряженными комиками – это захватывающий взгляд на ушедшую эпоху американского порока.

Дэвид Хилл

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги