Рик: Прогулка в небесах

  - Ну... - задумался. - Это когда из тридцати дней двадцать из них у вас такое плохое самочувствие и настроение, что хочется кого-нибудь придушить или что-нибудь сломать.

  - Бывает, - без раздумий ответила Люся. - Только случается, затягивается это состояние и на двадцать пять дней и на тридцать, - как говорится, успокоила.

  Брюнетка и блондинка, то есть Нюра и Люся переглянулись, затем светленькая доверительно наклонилась в мою сторону, отчего молочная шейка, переходящая в молочные реки, основательно привлекла моё внимание. Я с трудом сглотнул и перевёл взгляд выше.

  - Слухи по Замку распространяются быстро, и появление такой фигуры, как вы, Рик...

  - Можно на ты.

  - ...как ты, Рик, привлекло наше внимание, - голосок у неё был мягкий, бархатный - наверное мама меня когда-то в детстве, этакого сорванца, подобным образом убаюкивала. - Ты собственным примером вдохновлял отряд на борьбу со зверушками. Чернявый в шоке.

  От таких слов я застеснялся.

  - Что вы, что вы...

  - Кстати, очень удачное имя ты придумал ему, - Люся ещё больше наклонилась, отчего молочные массы зашатались, а вместе с ними и белый свет, холёными пальчиками провела по кисти, намагничивая волоски. - Двум, совершенно невинным девушкам показалось, что такой неординарный человек смог бы скрасить досуг...немного развлечь их... - от такого многозначительного взгляда и кот бы утопился в сметане. У меня покраснели уши.

  Хм, вот это я влип. Невинность - как пачка одноразовых салфеток. Этак недолго лишиться последних комплексов.

  - Простите, с кем я имею дело? - как можно строже и суше спросил, пытаясь таким образом сбросить игривый настрой непрошенных гостий. Видя непонимание в их лицах, уточнил. - Какие должности вы занимаете в иерархии Замка?

  - Чего - чего? - засмеялась Нюра. - Должности?

  - Мы - дочери Дрола, - спокойно ответила Люся.

  Волосы тихо зашевелились на голове и не только. Представляя положение Дрола для Замка, его хозяйскую длань, сложно было представить, как он отреагирует на жалобы с их стороны. В лучшем случае - обрезание. Полное. Эк, меня угораздило... Этакие миленькие коброчки.

  - Что ж вы сразу-то не сказали, рыбьи вы хвосты! - всплеснул руками, изображая энтузиазм. - А почему такие разные? - задал вопрос, пытаясь потянуть время и придумать выход из этой ситуации. - Мамы разные?

  - Нет, таково было желание Дрола.

  Меня вдруг осенило:

  - Послушайте, милые дамы, - проникновенно начал, - мне нужно проведать своих людей. Кстати, вы не знаете, что с ними случилось? - сердце гулко забарабанило, когда я вспомнил о товарищах по несчастью.

  - У них всё нормально, - успокоительно кивнула Люся, неумолимо продвигаясь по периметру дивана ко мне.

  - Как всё нормально? Они живы?

  - Конечно.

  Хух! Обессилено растёкся по дивану. Дрожащей рукой вытер пот. От разом нахлынувшего облегчения можно было броситься в пляс, да вот только ноги стали кисельными.

  - А самочувствие?

  - У них всё отлично, - членораздельно отчеканила Нюра, явно теряя терпение.

  - Да мы можем показать, чем они занимаются, - добавила Люся мягко, прислоняясь бёдрышком.

  - Точно, - недоумённо подтвердила Нюра - как это ей раньше не пришло в голову?

  Свет в комнате убавился, а посредине объявился огромный экран без всяких видимых кнопок или панелей. Мои глаза прикипели к тому, что там происходило.

  Вначале я увидел переплетшиеся губы, смачно скользящие друг в друге, мелькающие влажные языки - в общем, много красного и мокрого, находящегося в постоянном движении. Кадр стал увеличиваться, открывая вдохновенные лица Отвёртки и Фиалки, трепещущие и подрагивающие, будто в каком-то мареве. Я даже как-то отстранённо залюбовался девушкой, настолько живо и вкусно шевелился носик, переходили мелкими волнами складочки кожи, подрагивали ресницы полуприкрытых глаз, отходили уголки хмельного рта, выдыхая звуки, неслышные мне, но, уверен, почувствовав которые, целибат невозможен. Длилось это недолго, так как кадр постепенно расширялся, и следующий кусочек, привлекший моё внимание - это колеблющаяся обнажённая грудь со вздёрнутой алой бусиной соска. А колебала её крупная мужская ладонь с будто наэлектризованными чёрными волосками. Рука мяла, взбивала её, словно нежное однотонное тесто, сосок выныривал сквозь пальцы, набухал белой массой, исчезал. Снова появлялся, терзаемый указательным и большими пальцами. Настойчивое движение повторялось, будто желая увеличить, растянуть либо придать более совершенную мягкость и эластичность молочной плоти. А потом...

  А потом открылся вид во всей своей красоте и неожиданности нокаута.

  Я в каком-то ступоре созерцал скульптурную композицию. Состоящую из трёх смагниченных фигур: Отвёртки, Фиалки и...Мурло. Фиалка, естественно, совершенно голая, находилась посредине, Отвёртка втирался в неё спереди, а Мурло, соответственно, нежно целуя в шейку и взбивая дрожжевое тесто, сзади...

  Мой земной банк данных никак не отреагировал - сгорел предохранитель то ли от возбуждения, то ли негодования. Те трое, в телевизоре явно были живы, и было им...неплохо.