Рихард Зорге

Оба, казалось, все еще не верили в реальность происходящего. Ведь с тех пор, как они говорили последний раз, минуло почти три года. Тогда, расставаясь с Одзаки, Рихард считал, что их пути вряд ли сойдутся вновь. Такое же чувство было и у Одзаки. На прощание он сказал:

— Надежд на скорую встречу, видимо, мало. Но я хочу, чтобы вы всегда помнили: в Японии у вас есть искренний друг.

И вот они снова вместе.

В памяти Зорге неожиданно четко, во всех подробностях возник тот вечер, который соединил их судьбу воедино. Это было в Шанхае, где Зорге принял первое боевое крещение как разведчик.

…18 сентября 1931 года, около десяти часов вечера, путевой обходчик-китаец шел по полотну Южно-Маньчжурской железной дороги в нескольких километрах севернее Мукдена. Неожиданно в опустившихся сумерках он заметил несколько сгорбленных фигур, суетившихся около небольшого моста через пересохший поток. Железнодорожник ускорил шаг. Но приблизиться к незнакомцам так и не успел. Через несколько секунд мост взлетел на воздух. Грянул взрыв, который послужил сигналом к началу японского вторжения в Маньчжурию.

Япония, которой принадлежала эта дорога, выдала спровоцированную ею же диверсию за дело рук китайских партизан и воспользовалась этим предлогом для начала агрессии. В течение сорока восьми часов японские войска оккупировали всю южную Маньчжурию, включая Мукден, Аньдунь, Чанчунь и ряд других крупных городов северо-востока Китая. Это была прелюдия гигантской военной эпопеи на Тихом океане, которой суждено было закончиться через четверть века атомной трагедией Хиросимы и Нагасаки.

Весть о начале японской агрессии застала Рихарда на его шанхайской квартире. Вот уже более полутора лет под видом корреспондента он жил в этой «космополитической столице Азии» — огромном городе-гибриде, где роскошь районов, предоставленных исключительно иностранцам, беззастенчиво уживалась с потрясающей нищетой китайских кварталов.

Шанхай был почти идеальным местом для работы Зорге. На протяжении десятилетий этот город являлся форпостом международного капитала в Азии. Здесь скрещивались интересы крупнейших империалистических держав — США, Японии, Германии, Англии, Франции. И именно здесь было легче всего проникнуть в их планы. Рихард систематически информировал Москву о политике японского, американского и английского империализма в Китае. При всех противоречиях между этими тремя империалистическими державами их объединяло стремление сохранить Китай в полуколониальном состоянии. Рихард сообщал в Центр о помощи империалистических держав чанкайшистскому режиму в его борьбе против Народной армии Китая, раскрывал конкретные планы Чан Кай-ши против советского района в провинции Цзянси. Эта информация имела огромное значение для Народной армии Китая. Но особенно его интересовали агрессивные планы Японии в отношении Китая и Советского Союза, антисоветские планы империалистических держав в Китае.

Это была прекрасная школа, которая многому научила Рихарда, подготовила его для будущей работы в Токио.

В тот же сентябрьский вечер, часов около одиннадцати, на квартире Зорге раздался телефонный звонок.

— Хэлло, коллега! Только что получена телеграмма из Токио, — хрипел в трубке голос знакомого корреспондента агентства Рейтер, — большая заварушка в Маньчжурии. Японцы начали оккупацию северо-востока.

Да, Зорге ждал этой «сенсации». И звонок английского коллеги не был для него неожиданностью. Вот уже несколько месяцев Рихард направлял в Центр сообщения, предупреждавшие о приближении такого поворота событий.

Многочисленные данные, собранные Рихардом за время работы в Шанхае, подтверждали: японский империализм, пользовавшийся в годы первой мировой войны неограниченной свободой рук в Китае и потерявший эту свободу после ее окончания, мечтает о реванше. Однако вернуть потерянное было не так-то просто. Жирные куски от китайского пирога заглатывали американские и западноевропейские монополии. Во всей этой своре империалистических хищников Японии отводилось далеко не лучшее место. И вот в Стране Восходящего Солнца был разработан свой, особый метод грабежа. Японская военщина решила попросту отторгнуть часть территории Китая, превратить этот район в свою вотчину, стать там единоличным и неограниченным хозяином.

Но японские агрессоры рассматривали Маньчжурию не только как богатейшую природную кладовую.

Еще в Москве, в кабинете у Старика, Зорге ознакомился с текстом меморандума, который был представлен японскому кабинету одним из самых крупных военных стратегов — генералом Танака. В этом документе говорилось, в частности, о том, что захват богатейших ресурсов Китая и за ним Индии, стран Центральной Азии позволит японскому империализму осуществить свое нападение на Советский Союз.

«В программу нашего национального развития, — подчеркивал генерал, — входит, по-видимому, необходимость снова скрестить мечи с Россией».

Этот меморандум был датирован серединой июля 1927 года. С тех пор японская военщина ждала лишь удобного случая, чтобы приступить к осуществлению своих далеко идущих захватнических планов.