Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика

Когда в Японии оглядываются на события 7 июля 1937 года - дату, которая в книгах по истории будет охарактеризована как начало второй большой японо-китайской войны, то чувствуют себя захваченными врасплох и отнюдь не радуются последствиям, которые имела одна из частых мелких стычек между китайскими войсками и солдатами местного японского гарнизона близ Бейпина. Ибо, как бы ни оценивались основная причина и внешние обстоятельства, приведшие к началу конфликта, сегодня, пожалуй, уже твердо установлено, что в Японии н е п р е д в и д е л и начала такой национальной войны. Это касается не только хозяйственных и политических кругов страны, которые усматривали множество опасностей для Японии во всякой большой войне, но и руководства армии и флота.

Японское армейское руководство было честным, когда в начальной стадии конфликта дало ему безобидное название "северокитайский инцидент". Ибо оно не хотело распространения военных действий по Северному Китаю, возможно, даже за пределы окрестностей Бейпина и Тяньцзина. И оно отнюдь не хотело, чтобы какой-то "инцидент", этот типично дальневосточный метод сочетания вооруженной акции с политико-дипломатическими переговорами, превратился в настоящую войну. Эти факты не опровергаются и тем, что сначала армия, а позднее и гражданские группы правительства с надеждой настроились на начавшиеся между тем военные действия и что они даже, может быть, не сделали всего, чтобы сразу же закончить их сносным компромиссом. Сухопутные войска уже давно были озабочены развитием событий в Северном Китае. Ибо эти события угрожали превратить желанную стратегическую позицию, повернутую фронтом к Советскому Союзу, в опасный тыл, и они постепенно поставили под вопрос все политические, хозяйственные и прочие особые права, которые Япония со времени создания маньчжурского государства с трудом завоевала в ходе кровавых и бескровных мелких "инцидентов". Поэтому возможность путем несколько более радикальной акции обеспечить наконец более прочную базу японским интересам приветствовалась, и особенно в самом японском гарнизоне в Северном Китае. И если в конце концов была проявлена даже готовность к большим боям, то это случилось главным образом из-за предположения, что центральное правительство в Нанкине не только не хочет и не может воевать, но даже будет взирать на разгром слишком независимой от него 29-й армии в Северном Китае с известной надеждой на увеличение своего собственного влияния в этой части страны.

Политическую позицию самого японского правительства, и прежде всего премьер-министра Коноэ, по отношению к первым боям в области Бейпина и Тяньцзина нельзя объяснить только теми мотивами, которыми руководствовалась армия. Но правительство надеялось таким путем получить в свои руки действенные средства давления, чтобы с помощью широкой дипломатической акции Японии в Нанкине вскрыть наконец одним ударом нарыв китайско-японской п р о б л е

м ы в о в с е й е е с о в о к у п н о с т и. Наконец, хозяйственные круги потому с самого начала, хотя и не без колебаний, отнеслись положительно к "северокитайскому инциденту", что они надеялись, что тем самым А н г л и и будет сделано ясное предостережение не рисковать в Китае большими кредитами и капиталовложениями, которые волей Японии в любое время могут быть поставлены под угрозу.

Хозяйственные выводы - перестройка японского хозяйства на военный лад - отчасти уже на протяжении многих лет пропагандировались военными кругами, которые требовали принципиального подчинения всех частнохозяйственных интересов военно-государственным целям. Но на этот раз военно-хозяйственная организованность является не только требованием военных, но главным образом горькой необходимостью переживаемого момента. Кажется, без такой перестройки не могут быть удовлетворены даже хозяйственные потребности теперешнего, поначалу воспринятого слишком беспечно конфликта с Китаем. Через несколько недель после его начала, в то время, когда речь шла еще только о "северокитайском инциденте", только военная мобилизация и первые бои в Северном Китае уже обошлись в 526 миллионов иен (1 иена по официальному курсу равна 0,72 имперской марки). Сегодня, когда конфликт превратился в национальную борьбу между правительствами Токио и Нанкина, он потребует в ближайшие четыре месяца расходов на сумму 2,04 миллиарда иен. На только что окончившейся сессии парламента эта сумма была утверждена, а на очередной сессии, созываемой в декабре, будет обсуждаться вопрос о дальнейшем финансировании конфликта. Согласно этим новым требованиям, расходы японского г о с у д а р с т в е н н о г о б ю д ж е т а возросли с 2,8 миллиарда примерно до 5,4 миллиарда иен, то есть почти вдвое. При этом уже первоначальный бюджет в 2,8 миллиарда считался рекордным. Борьба в Маньчжурии в 1931 году за первые семь месяцев не стоила и 50 миллионов иен в качестве особых расходов. И за полный первый год маньчжурского инцидента (1932/33 финансовый год) расходы на это предприятие не превысили 200 миллионов иен.