Рихард Зорге: заметки на полях легенды

Да ещё утверждение Роберта Вайманта, что Е. Максимову обвинили в шпионаже на германскую разведку. За что приговорили к пяти годам ссылки.

Извините. Тогда за анекдот давали десять лет лагерей.

За это замечание, впрочем, прошу меня извинить. Это уже просто размышления вслух.

Примыкает к "нагнетательной" методике, отчасти и Ю. Георгиев. Но уже по другому поводу:

"…В сентябре 1939 года произошло кардинальное изменение ситуации. Из Москвы поступило указание: "Получать деньги и сдавать информацию будете в Токио". До этого пунктами обмена были Шанхай и Гонконг. Теперь группа Зорге была вынуждена контактировать с сотрудниками советского посольства в Токио, но все они были под плотным колпаком японской жандармерии и особой полиции, так что раскрытие группы Зорге становилось лишь вопросом времени…"

Какого времени?

Они работали еще 2 года — вы о чем?

Два года самой интенсивной и напряжённой работы. И, в результате, провалились они совсем по другой причине.

Кроме того, если уж говорить об опасности раскрытия, то уж, ничем эта мера не была опаснее, чем привычка Рихарда Зорге запросто носить в карманах секретные документы. Или оставлять их у себя дома, среди прочих бумаг.

Известно, что, когда в мае 1938 года Зорге разбился на мотоцикле, только чудо спасло от раскрытия всю резидентуру. Он смог тогда продержаться и позволил себе потерять сознание, только после того, как передал Максу Клаузену секретные бумаги и доллары, бывшие при нём. Клаузен тогда примчался на место аварии по вызову Зорге, переданному через знакомых, не посвящённых в тайную деятельность обоих.

Клаузен тогда же успел приехать в пустующий дом Рихарда Зорге и изъять оттуда компрометирующие документы. Буквально перед самым посещением людей из германского посольства, приехавших опечатать его бумаги.

Вот было бы интересно, если бы всё это добро, лежащее буквально на виду, нашли немцы или японцы.

Что показательно, вся эта история не пошла впрок никому из группы Зорге. Когда японская полиция в октябре 1941 года обыскивала дома основных её членов, документы, говорящие о шпионской деятельности, были найдены у всех, начиная с самого резидента.

На этом фоне контакты с сотрудниками советского посольства с целью передачи или получения документов выглядят не настолько угрожающе опасными, как описывает это Ю. Георгиев. По крайней мере, не так авантюрно, как позволяли себе в повседневной жизни сотрудники Зорге. Начиная с него самого.

Кроме того. Передача документов — это вовсе не обязательно личные встречи с длинными и обстоятельными разговорами.

Передача может осуществляться мгновенно, при случайном касании — попробуй отследи в токийской толпе.

Наконец, издавна существует такой относительно безопасный способ, как тайниковая связь. То, что об этом никто в своих воспоминаниях не упоминает, ничего, конечно, не значит. Наивно было бы ждать от сотрудников разведки, пусть и отставных, раскрытия методик и приёмов их тайной службы.

Тайники наверняка использовались, не могли не использоваться.

Сотрудники советской разведки не хуже позднейших историков понимали опасность любых контактов в условиях беспрецендентно поголовной слежки за иностранцами, которое практиковалось тогда в Японии.

Так что, опять-таки, нагнетание это страстей на пустом месте. В чистом виде.

Тем более, что Ю. Георгиев, почему-то, совсем не заинтересовался причиной такого "драконовского" решения Москвы.

Между тем, причина этого решения был весомой.

Обратите внимание на его дату. Сентябрь 1939 года.

Начало второй мировой войны.

Известно (об этом упоминает, например, Роберт Ваймант), что с началом войны японская полиция, в первую очередь, в оккупированной части Китая стала намного придирчивее досматривать иностранцев.

Особенно свирепствовали в отношении европейцев.

Причина простая. Япония была союзником Германии и проявляла таким образом верность союзническому долгу.

А разобраться для рядового полицейского, кто перед ним — союзник или противник союзника, задача неподъёмная. Все они гайджины (варвары), если строго между нами.

Так что причина географического переноса контактов для группы Зорге была вызвана острой необходимостью, и ничем больше.

Во всяком случае, не стремлением злокозненной Москвы погубить Рихарда Зорге. Как это получается, вольно или невольно, у Ю. Георгиева.

Или вот, утверждение Ю. Георгиева и некоторых других, следом за ним, о том, что 26 июня 1941 года московский разведцентр изменил псевдоним Рихарда Зорге. Новым именем "Рамзая" стало "Инсон".

Был изменён псевдоним не только Зорге, не только всех членов его группы, но и всех постоянных источников информации его и его групповодов.