Рихтер и его время. Записки художника

В 1930 году в пятнадцатилетнем возрасте Рихтер оставляет учебу в немецкой школе, чтобы работать концертмейстером сначала в одесском Доме моряков, а затем в филармонии. С этого года для него начинается жизнь профессионального музыканта.

В филармонии приходилось заниматься всем, вплоть до сопровождения эстрадных и даже цирковых номеров. Через год он ушел с работы, вернее, его уволили за отказ участвовать в одной из нелепых поездок.

Правда, спустя две недели его пригласили вновь, ведь он был великолепным концертмейстером, но он отказался вернуться и стал вновь работать в Доме моряков, хотя и там были свои курьезы.

Из воспоминаний Святослава Рихтера:

«Время от времени давали отрывки из опер. Я играл вместо оркестра. Помню такой случай: идет спектакль на открытом воздухе, и вдруг – дождь необычайной силы, льет и льет как из ведра. Пришлось продолжать играть, пока рояль не наполнился водой».

Так прошло еще три года. Рихтеру исполнилось восемнадцать.

В Житомире он попал на концерт Давида Ойстраха. В концерте принимал участие пианист Топилин, который сыграл четвертую балладу Шопена.

Вот тут-то он и решил попробовать дать собственный концерт, и чтобы он весь состоял из сочинений Шопена. Он сразу же стал учить четвертую балладу, затем четвертое скерцо, прелюдии, несколько ноктюрнов и этюды.

Работа заняла почти год. Первый концерт Святослава Рихтера состоялся в Одесском доме инженеров в мае 1934 года.

Вот эта программа:

ШОПЕН

I отделение:

1. Прелюдия cis-moll (посмертная)

2. Прелюдии D-dur, Fis-dur, Es-dur, H-dur, fis-moll opus 28

3. Ноктюрн g-moll № 6 opus 15

4. Полонез-фантазия opus 61

II отделение:

1. Скерцо E-dur № 4 opus 54

2. Ноктюрн Es-dur № 16 opus 55

3. Мазурка C-dur opus 24

4. Два этюда C-dur № 1 и As-dur № 10 opus 10

5. Баллада f-moll № 4 opus 52

Сверх программы был сыгран этюд cis-moll № 4 opus 10.

Из воспоминаний Святослава Рихтера:

«На эстраде был скован, робок, волновался – страшно было играть одному в первый раз. На бис играл до-диез минорный этюд, четырнадцатый из опуса 10, и, кажется, удачно. Хотел бы теперь так сыграть. (Имеется в виду этюд до-диез минор № 4 ор. 10.)

Печатных отзывов на концерт не было. Но по радио говорил Апфельцвейг (псевдоним Largo), и говорил хвалебно».

Тогда же, в 1934 году, он становится концертмейстером Одесской оперы. Здесь он проработал три года в сотрудничестве с дирижером Столлерманом.

Из воспоминаний Святослава Рихтера:

«В эти три сезона я сыграл под палочку Столлермана много оперных произведений. Работал у него в оперном театре репетитором.

Это был добросовестный и строгий музыкант, хорошо знавший, что надо делать. Одного взгляда его светлых глаз, взгляда удава, было достаточно, чтобы оркестрант почувствовал себя провинившимся. Столлерман стал привлекать меня к работе, проверять, а потом взял целиком к себе. Было время, когда я дневал и ночевал в театре. Днем репетиции, вечером спектакли».

Но не только первым сольным концертом, не только работой в опере ознаменовалось для него это время.

Как раз тогда начала совершаться в его сознании тяжелая, мучительная работа. Он впервые осознал неизбежность смерти. Он осознал обреченность всего окружающего и всех, кого он любил. Он осознал, что в мире нет ничего постоянного и что все в конце концов исчезнет. Он понял это и, ужаснувшись, смирился.

В книге Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол» есть эпиграф: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волна снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе».

Сам Рихтер так высказался о книге Хемингуэя: «Эпиграф там верный, и поэтому я похоронил всех уже в двадцать лет».

Это было сказано в старости.

По-видимому, на протяжении своей долгой жизни великий пианист никогда не забывал, как в те юношеские годы впервые открылась ему смерть. Это был перелом; наступила зрелость.

Но жизнь брала свое. Работа радовала. Опера по-прежнему была его главным увлечением. Он стал готовиться к дирижерской деятельности.

Однако многие музыканты упорно советовали ему ехать в Москву, чтобы по-настоящему, серьезно учиться играть на фортепьяно. Его выдающийся дар пианиста был для всех очевиден.

Лето 1936 года он, как и всегда, проводил в Житомире…

Здесь все знали его с раннего детства, но сейчас заговорили о нем как о большом музыканте.

Остановился он у давних поклонниц и приятельниц своего отца – сестер Семеновых; в доме был рояль, на котором он мог заниматься. И здесь теперь часто собирались житомирские знакомые, чтобы посмотреть на него и послушать.

Однажды он сыграл им фортепьянный концерт Шумана в импровизационном изложении всей партитуры только для двух рук. Успех был громадный.