Рихтер и его время. Записки художника

С радостью получила твое письмо – благодарю тебя за сердечные слова. Ты знаешь и чувствуешь, конечно, что ты очень мне близка и дорога, и я тоже уже с волнением думаю, что тебе осталось только 2 года (в том случае, если ты уедешь). Мне хочется тебе дать все до последней капли, что возможно, чтоб ты сделала в искусстве все, чего мне не удалось в силу многих обстоятельств – и объективных, и субъективных. Чтобы не точила тебя острая боль в зрелом возрасте от невыполненных намерений и неосуществленных желаний.

Я рада, что вы дружно живете вместе – это не только важно, но просто необходимо в такой длительной поездке. Передай привет всем твоим товарищам: Марину[15] я помню совсем маленькой – мы жили в одной даче на Рижском взморье. Свешн<иков>[16] вчера на экзамене мне сказал (опять!): «Мы перевели Вашу девочку на дневное; она стоит: музыкальная, профессиональная», а я: «Вы уже подписали?» – «Нет». Ну, тогда я еще не уверена, что это так. «Да нет же, она ведь и стипендию получила за летние месяцы». Это правда? Ты получила? Сегодня 3-й день 1 тура: ниже среднего уровня; лучше других меццо-сопрановая группа.

Мы погибали в ремонте: вчера наконец привела в порядок Славины комнаты; сегодня и завтра займусь своими и 15-го уеду, снова на Оку.

Девочки приезжали ко мне 7-го. Было весело и симпатично. Конечно, много раз вспоминали тебя, милую путешественницу.

Обнимаю тебя нежно. Не пой невпетых вещей.

Твоя Н. Дорлиак

Москва, 13 июля 1959 г.

Галюша милая!

Здесь все хорошо – внимание, комфорт, воздух, покой – сегодня начнутся врачи. Будь внимательна в занятиях, успевай максимально, не утомляясь: очень о Вас всех думаю. Надеюсь на Ваше уменье работать. Очень хочу, чтоб хорошо спела концерт филармонический и «Дуэнью». В концерте пой с Верой Як. Всех девочек приветствуй. <…> Хочу все знать о Вас. Ваша Н. Дорлиак

Марианске Лазне (Чехословакия),

Hotel Pacific, 12 октября 1959 г.

Галюша! Догадалась ли ты по конверту, откуда я тебе пишу? Самая долголетняя, самая невероятная мечта стала явью.

Сегодня в 4 часа дня началось представление «Тангейзера» в Вагнеровском театре, и мы сидели в этом театре, и мы слушали Фишера-Дискау в партии Вольфрама, и мы слушали всю оперу. Какое переживание, какой гипноз эта музыка! Исполнение было далеко не на высоте: Дискау и хор – это совершенно, и очень хорошо оркестр; постановка интересна, хороша, но не все. Лос-Анхелес[17] – Елизавета – нехорошо. Тангейзер – хороший, большой голос, но ползает по нотам и примитивен.

После спектакля мы были у Дискау и просидели там 2 с лишним часа. Да, моя дорогая – не удивительно, что он так поет (а поет он в жизни еще совершеннее, еще прекраснее, чем на пластинках). Он ежедневно занимается 2–3 часа на рояле <…>, он рисует, он слушает пластинки, он почти ни с кем не общается, он не ходит в гости и гостей не принимает – он занят исключительно искусством своим и всем, что способствует его развитию. Пока он участвует в фестивале Вагнеровском – он снял домик за городом, и в Байрейт приезжает только на спектакли. Какая концентрация! Вот почему он столько успел. Попробуй наметить себе такой творческий режим – ты сможешь многого добиться, а я разменяла себя, свое время, свое сердце и хоть что-то сделала в искусстве, но так мало, так мало!

Обнимаю тебя, родная. Жду вестей в Бухаресте.

Твоя Н. Д.

Bayreuth (Германия),

10 августа 1961 г.

Галюша моя дорогая!

Здорова ли ты? Сердце, душа переполнены от впечатлений неповторимых по своей силе, глубине, невыразимой красоте. Ходишь по драгоценному музею по живому: все дышит вечным дыханием. Вчера слушала «Антигону» Томазо Траэтта – прекрасная музыка. Пиши в Вену Hotel Imperial. Обнимаю. Н. Д.

Firenze (Флоренция), 19 мая 1962 г.

Галюшенька моя!

Улетела ли? Как тебе там? Не жарко?

Здесь весьма холодно, но так тихо, просто и так все поглощены музыкой – и те, кто ее творит, и те, кто слушают.

Феноменально играл вчера Слава концерт Бриттена. 30 лет он был в забвении, и вчера было его рождение и даже не второе, а первое сказал Бен. Спасибо тебе за проводы: я даже во время взлета видела твою фигурку.

Ни минуты не существую без мыслей о Мите, полных отчаяния.

Что сделать, чтоб он выздоровел, что делать? Говорила ли с ним? Что Таня[18]? Неизвестность мучает. Если не удастся с ним поехать – не представляю себе, как быть, и восприму это как глубокую обиду и себе, и Славе.

Немножко беспокоюсь, как Верочка переберется и будет там одна.

Слава уже делает грустные глаза, когда я сказала, что уеду в начале июля, и действительно, он остается совсем один.

Напиши мне скорей в Тур: Madame Van de Velde, 13, rue Traversiere, Tours (Let L) France. Я не помню названия отеля, где будем жить.

Очень хочу с тобой работать над серьезными программами и партиями. Отдыхай, моя дорогая.

Нежно целую. Твоя Н. Д. Св. Теоф. целует.