Рики Макарони и Наследники Врагов

— Прошу прощения. Фините Инкантатем. Я думаю, я вполне ясно показал всем, кто не понял, что будет с теми, кто встанет на моем пути снова, — произнес он достаточно жестко.

— Мерлин! Зачем мы вообще ввязались в эту войну? — вздохнул Упивающийся смертью, ранее высказавший желание вернуться в Азкабан.

Рики покосился на Джима; старосты и подруги возились с ним и, судя по всему, мальчишка уже вполне оправился, так как стоял на ногах самостоятельно, и даже что-то отвечал. Слизеринцу вспомнилось, что не раз и не два в течение этого года он желал, чтоб Джимми получил по мозгам, и даже сейчас не исключал, что испытание пойдет юному Поттеру на пользу. И все же Рики не сожалел, что наказал обидчика Джеймса.

— Люди воюют, потому что в мире копится напряжение, — изрек мудрый кентавр. — Вы просто не знаете, куда девать свою злость. Надо уметь использовать ее во благо, а для этого — научиться управлять своей энергией.

— То есть война — это отличный способ не заниматься собой, — пробормотал посерьезневший верный слуга.

У Рики отпала челюсть. Он не скрывал, что обалдел от такой мудрости. Но никто, кроме Стена, не обратил внимания на слова кентавра.

— Что-то свистит, — констатировала русалка.

Рики не слышал ничего похожего. Тем не менее, ее слова повторил.

— Маги приближаются, — прислушавшись, сказал огромный кентавр. — Летят на метлах.

Еще не дослушав, Упивающиеся смертью начали аппарировать.

— А давайте зададим им жару! Нас больше, — предложил кто-то, но среди тех немногих, кто еще остался, это не вызвало особой поддержки.

Кентавры, степенно развернувшись, отправились обратно в лес. То же самое сделал и Глазург, даже не попрощавшись.

— Весело будет, если нас здесь застанут. Гуляют детки, понимаете ли, по ночам вне школы! — присвистнул Артур.

— Именно этого и добивались некоторые министерские личности, — сказал Лео, хотя и так все было понятно.

— Лодки привели, — проскрипела русалка.

Рики развернулся к воде и с изумлением обнаружил доказательство непонятной заботливости русалок. В двух словах две лодки и три плаща невидимки плюс метла были признаны достаточным арсеналом для того, чтобы незаметно добраться до замка. Ребята спешно рассаживались.

— Я аппарирую, — сказал верный слуга.

Рики даже не успел подумать, что в противном случае были бы проблемы, и со степенной благодарностью кивнул Шанпайку. Через минуту он в плаще летел над водой на метле Дика — такова была просьба одной особо безобразной русалки. Он не видел скользящих лодок, накрытых именно для невидимости, но сверху мог разглядеть русалок в воде.

— Не разговаривайте! — потребовал от детишек Эди. Было так странно слышать его голос и знать, что все здесь, когда он никого из них не видел.

Рики летел над озером низко, почти касаясь воды. Пару раз он обернулся; на том берегу, где осталась заболоченная низина, засверкали огни волшебных палочек.

— Я должна отчитать тебя, человеческое существо.

Рики чуть не рухнул с метлы, хотя и помнил, что верховная дама плывет прямо под ним. Лодок он не видел, но силуэты толкающих их русалок, искаженные тощей воды, темными пятнами просвечивались возле поверхности.

— Значит, этому есть причины, — учтиво ответил Рики. Ему было интересно пообщаться с предводительницей общины русалидов. Барон таких, помнится, именовал старыми селедками. Страшная, как черт с иконы, необыкновенно тощая, старая русалка, тем не менее, отличалась грацией и проворством. Она бесшумно скользила по поверхности озера, рассекая воду, что только усиливало скрежет ее голоса.

— Да. Ты много разговаривал с Пибу.

«Вот вселенское прегрешение!» — подумал Рики, но вслух ему ничего не оставалось, как подтвердить, что да, разговаривал.

— Разве можно делать это, не спросив разрешения старших? Человеческая девчонка сегодня просила ее тебе помочь. Я поняла, как это срочно, и не успела поговорить с ней много. Но ты рассказал ей плохие истории!

— Я? Плохие истории? — растерялся Рики. — Нет!

— Ты рассказал ей историю про русалку, которая расторгла супружеские узы, — обвинительно проскрежетала верховная дама.

Рики поперхнулся холодным воздухом. До сих пор он не считал, что в жизни Барона было что-то безнравственное, но ведь обычаи этого сообщества русалидов были ему неизвестны. К тому же рассказ самого Барона позволял понять, что с точки зрения его сородичей то, что он уплыл от изменившей ему жены вместо того, чтоб ее убить — вовсе не эталон.

— Да, я говорил с ней о такой русалке, — признался Рики. — Это мой друг, и он подарил мне…

— Возмутительно! Пибу еще маленькая! Она такая впечатлительная! — рассердилась верховная дама. — Разве можно так воздействовать на ее неокрепший ум!