Рики Макарони и Наследники Врагов

И тогда в один прекрасный момент он вспомнил о карандаше и пустом листе. Рисование было привычным способом выразить эмоции, он с детства привык делать так, и теперь, когда ему стало плохо, решил вновь прибегнуть к испытанному средству. Тем самым, как Рики вскорости понял, он применил еще один способ вариться в кошмарах прошлой жизни и вызывать саркастические реплики Назойлика.

«Ну разе так выглядит брюхо гоблина, — шипел тот, — вспомни хотя бы эту чертову картину, как там… «Урок анатомии»!».

Немного утешало только то, что рисунки Назойлику никогда не нравились, а порой и бесили его, поскольку казались темной сущности бесполезным, детский времяпровождением. На самом деле юноше они приносили пользу. Часто, если фрагменты прошлого, помноженные на комментарии Лорда, пытались завладеть им, Рики доставал альбом и изображал, что мог, тем самым как будто вынося их вне себя. Когда он рисовал, становилось легче, но конечный результат неизменно вызывал у парня глубокое отвращение. Сюжеты его картин заинтересовали бы любого ученого, пишущего учебники по защите от темной магии, но ему было не до просвещения последующих поколений. Абстрактные, мучительные переживания, клубящиеся в голове, будучи выхвачены из потока сознания и перенесены на альбомный лист, обретали пугающую конкретику. Случалось, это помогало записать еще несколько фактов, интересующих, возможно, авроров, после чего юноша скрупулезно разрывал нарисованное на мелкие кусочки. Обрывки он предпочел бы сжигать, но это насторожило бы заботливо следящих за ним родственников, и приходилось довольствоваться пошлым мусорным ведром на кухне. Впрочем, Рики не раз раздраженно заявлял Назойлику, что именно там их место, и сожалел, что не может поступить так же с документом, удостоверяющим рождение некоего Тома Марволо Реддла, субъекта бесполезного и ничем не примечательного. А поскольку это слишком злило бессильного Лорда, тот жаждал отплатить обидчику, и елейно интересовался, не имеет ли Рики в виду, что было бы для близких и дорогих родственников Рики лучше, если б не родился он. В общем, оба боролись под девизом: «Я уже есть, и с этим ничего не поделаешь».

Незаметно для себя, Рики достиг явного улучшения в технике рисования, особенно в детализации. Диего Макарони, возможно, гордился бы им, но теперь сына это не радовало. И то, что он подражает отцу, следуя по проторенному пути борьбы с собой, а ведь путь этот был тоже предложен Диего, побуждало Рики злиться на него еще больше.

Другие ближайшие взрослые, которых он всегда уважал, теперь тоже действовали ему на нервы. Миссис Дуглас, например, до дня рождения была последней женщиной на земле, которую он назвал бы ведьмой. Как бы ни старался Рики теперь убедить себя в том, что она не виновата в сложившихся обстоятельствах, и воспользовалась ими наилучшим образом, и вообще она хороший человек, но ему слишком уж хотелось злиться на всех. Миссис Дуглас ведь была, несомненно, шпионкой, которую приставил к нему Поттер, она сама так сказала. Поэтому Рики из вредности и из принципа не хотел предоставлять ей материал на себя.

А она, в отличие от отца, постоянно набивалась ему в компанию. Экономка заглядывала под разными предлогами в комнату, правда, не чаще трех раз в день, но в самые неподходящие моменты, например, когда он рисовал. Она, конечно, уходила, когда он просил оставить его в покое. Но, кажется, эту пожилую женщину неопределенность ситуации угнетала больше, чем всех остальных. И вот вчера она прямо спросила, что он намерен делать.

— Я, пожалуй, навещу на днях Даниэлу, — вяло произнес Рики, хотя внутри у него все сжималось при одной мысли, что этот разговор неизбежен. Ему предстояло основательное объяснение, и ведь Дан, зная, что он колдун, пока не знала главного. Было бы нечестно доверить рассказ о Назойлике кому‑то другому, но Дан и Волдеморт в его сознании были настолько несовместимыми сущностями, что Рики даже придумать не мог, как это будет звучать и выглядеть. — Она позвонит, когда вернется от своей бабушки или откуда‑то там, так сказал Пит.

— Об этом надо предупредить мистера Поттера, — засуетилась миссис Дуглас.

— Зачем? — ворчливо осведомился Рики. — Что, я теперь шагу без него не сделаю?

— Не сделаешь! — категорично отрезала миссис Дуглас. — Ты разве не заметил, что этим летом все вы до сих пор никуда не выходили?

Рики нахмурился. На самом деле он, разумеется, заметил это, но даже не подумал, что ограничение исходит откуда‑то извне. У него просто не возникало желания появляться на людях, и парень полагал, что тактичные родственники просто решили его не беспокоить. Он напрочь забыл, что не только у него возникли проблемы, но и он (то есть его Назойлик) создает их довольно обширному кругу за пределами своей семьи и друзей.

— Ты не представляешь, чего стоило организовать здесь охрану! Половина авроров не догадывается, по какой причине их заставляют тут торчать — это их слова, — сказала экономка. — Даже мой внук сидит в доме безвылазно.

— А кто свяжется с моим крестным отцом? — рассуждая вслух, произнес Рики.