Рики Макарони и Наследники Врагов

Рики попытался двинуться, но у него ничего не вышло: Волдеморт, не в силах оказать влияние на него выбор, все же сумел парализовать его тело. Поняв это, Рики ощутил, как нарастает паника, но при этом отчетливо осознавал, что мимика его не поменялась, и скорее всего он вообще выглядит, как истукан. Парень напротив, не отрываясь, смотрел на Рики, и выражение его лица становилось все более подозрительным.

«А что, это выход, — подумал Рики, — если ничто магическое не справилось с Волдемортом, может быть, я не должен думать о себе. Дядя Гарри позволил бы убить себя, — осенило его, — он — настоящий герой». Ему вспомнилось, как Волдеморт пытался вселиться в крестного, когда тому было столько же лет, сколько сейчас Рики. Холодный пол Министерства магии, где Макарони ни разу не был, сейчас казался ему более реальным, чем горячий летний воздух вокруг и собственная майка, прилипающая к телу от пота.

Лорд пребывал в ужасе, таком, что даже Рики мог его почувствовать, и «вопил»: «Не смей травить меня этой дрянью! Я рожден для великих дел, нет никого на свете, подобного мне, а ты, мелкий пакостник… — задыхался Лорд. — Никогда мои сторонники не видели меня даже пьяным. Тьфу! Я не буду валяться под забором! Не буду!! Не буду!!!» — рычал Темный лорд, и мир Рики замыкался вокруг него в какую‑то черную бездну, похожую на яйцо. Он уже не мог не только шевельнуться, но и чувствовать, что происходит вокруг, слушать, видеть. Под кожей нарастало противное жгучее и щекочущее ощущение, которое его разум опознал сразу — оно означало смерть.

Лорд вытеснял его. «Неужели все кончено?» — вопрошал Рики, но черная пустота не могла ответить.

— А ну убери эту гадость!!!

Внезапно все желание сделать Лорду наперекор съежилось, сделалось таким мелким и ничего не значащим. Яркая вспышка обожгла его изнутри и как будто очистила. В его душе в полную силу заговорил другой голос — тот, который он только что услышал, и он едва не задохнулся от стыда. Если бы любой из друзей застал его за попыткой попробовать дурь, ему было бы неприятно, но потерять лицо в глазах Даниэлы всего лишь затем, чтоб досадить Волдеморту, казалось Рики непомерно высокой ценой. Мало того, что в нем сидит маньяк, который, кстати, даже назвал его придурком, и заслуженно, так еще и он сам едва не сделал первый шаг к тому, чтоб себя угробить. Но тут, вдобавок, пришла Дан.

Мир вокруг принял прежние очертания, и первым делом все пространство вокруг заполнилось оглушительным собачьим лаем. Должно быть, Мистер Франкенштейн, пусть и прекрасно воспитанный, не мог остаться безучастным к волнению своей хозяйки, которая орала на «доброжелателя», вообще не делая при этом пауз.

— Да брось ты. Он, по–моему, и так уже… того, — но все же случайный знакомый Рики слез со скамейки и не спеша, временами оглядываясь, отправился в противоположный конец двора.

— Стоило бы позвать полицию, — пробормотала девушка и извлекла из чехла на поясе мобильник, но тот, как будто ее мысли передались ему на расстоянии, так припустил, что только пятки засверкали. Рики с невыразимым чувством минувшей опасности проводил его глазами.

После этого Дан развернулась к нему. Он ждал, с почтительным страхом, как если бы подруга детства была строгой учительницей, а он не выполнил домашнего задания, когда их глаза встретятся. Рики давно не видел ее. Дан, возможно, стала выше, и успела загореть, учитывая, что весной, когда он видел ее последний раз, она не казалась настолько смуглой. Тогда она еще ничего не знала о том, как ей не повезло с самым долгосрочным знакомством из начальной школы.

Но тут пес признал его и бросился в объятия. Да, Мистер Франкенштейн быстро разрушил зрительный контакт, требуя внимания и для себя. Пес бросился обнюхивать Рики, а он рассеянно провел рукой по шерсти, не решаясь улыбнуться его хозяйке. Тогда, специально, чтоб оттянуть объяснение, Рики принялся гладить его. Он и в самом деле был очень привязан к этой собаке, и в результате Мистер Франкенштейн облизал ему все лицо. Но вскоре Дан, решив, что хватит, отозвала своего питомца и велела ему «сидеть».

Несколько мгновений она смотрела на старого друга, решая, как отреагировать после произошедшего. Если бы ей вздумалось орать и на него, Рики бы не удивился.

— Итак, Рики.

Дан наклонилась к нему. Вся ее поза ожидания свидетельствовала, что его очередь говорить. Но Рики не мог решить, с чего начать, и ему оставалось только глупо хлопать глазами.

— Ты ведь ко мне пришел, надеюсь, а не к этому типу? — добавила она.

Строгие нотки в ее голосе подействовали на парня отрезвляюще.

— Мне нужно много рассказать тебе, — пробормотал Рики. Но окончательно он пришел в себя, лишь оказавшись у нее в комнате, где Дан поставила перед ним чашку чая на низенький японский столик.

— Ты уже знаешь, что я — колдун, — начал он, собираясь с мыслями, которые почему‑то не желали упорядочиваться.

— Пит рассказал мне, — подтвердила Дан.

— Но ты еще не знаешь главного, — с сожалением произнес Рики. — Я ведь не простой колдун.