Рики Макарони и Старая Гвардия

Рики не заметил, что улыбается, думая об этом. Расставив приоритеты, исходя из симпатии, он отдал должное воспитанию итальянских бабушек. Если бы он заявил такое, допустим, служащим Министерства магии, набирающим детей с магическими способностями, или другим ученикам из обычных семей, большей частью они не поняли бы его. По логике вещей, он поступил в школу, чтобы стать волшебником, а приятная компания – дело второстепенное. Рики видел, какой привилегией была возможность обучаться колдовству, например, для Тони Филипса, с которым он не ладил с первого курса и совсем недавно угодил в неприятный переплет. Тони действительно боялся, что родители заберут его обратно в мир магглов, то есть не–колдунов; он старался проявить себя, заслужить авторитет, что и становилось основой разногласий с Рики. А Рики, наоборот, магии учиться вообще не хотел, и даже, впервые пойманный за пределами общежития после отбоя, озадачил своего завуча просьбой об отчислении. В самом колдовстве, особенно поначалу, Рики находил что‑то отталкивающее; потом почти привык, но это чувство усиливалось с каждым годом в отношении трансфигурации. Ему часто становилось противно превращать одно в другое, особенно живое в неживое. Ради этого он не стал бы жить три четверти года вдали от дома.

Несомненно, друзья были самым ценным его приобретением в школе колдовства. С ними он нашел и отстоял свою волшебную палочку, а позже основал Клуб Единства; друзья поддерживали Рики даже в те особо трудные моменты, когда школьное руководство не одобряло. Но и некоторые из них тоже сразу ему не понравились. Чего стоил Эдгар Боунс; Рики не забыл их первую встречу в книжном магазине. Они разговаривали минуты две, и все это время Эди не лень было воспитывать его, какие книжки нельзя читать! Тогда, да и потом Рики остался в шоке от того, что на планете еще сохранились такие праведники. Эдгар учился в колледже «Хуффульпуффе», следовательно, он был честным, трудолюбивым и добрым. Последнее Рики заметил и оценил только после того, как узнал его ближе, потому что хуффульпуффец уж очень любил учить жизни. К счастью, в сравнении с первым курсом этого у него поубавилось.

«Прекрасно, что вспомнил про Эди, — снова отметил себе Рики. – Надо на днях поздравить его с днем рождения».

Собственно, все, кого он встретил в начале знакомства с миром магии, куда тогда страшно не хотел, показались, как внезапно понял Рики, малосимпатичными. С Артуром Уизли он поначалу с ходу не поладил. Отчасти из‑за традиционной вражды колледжей «Слизерина» и «Гриффиндора», куда Уизли страстно мечтал попасть и попал, отчасти потому, что тот наступил Рики на ногу как раз перед тем, как его представили друг другу, и наверняка – из‑за разного отношения к общим знакомым, Артур показался ему заносчивым и нахальным. Артур был старшим внуком в исключительно уважаемом и добропорядочном семействе Уизли, имел кучу двоюродных родственников, с каждым годом пополняющих его колледж, и мог служить для всех них достойным примером истинно гриффиндорской храбрости. Именно Артур выступал обычно зачинщиком всевозможных проделок и традиций Клуба, идущих вразрез со школьными правилами.

Вместе с Уизли в ближайшее окружение Рики попал лучший друг Артура, также гриффиндорец Ральф Джордан. Иногда он вел себя разумнее, но дурная смелость брала свое. Он был хорошим другом, в чем Клуб убеждался неоднократно. Вот только в сердечных делах ему дважды не повезло, причем Рики невольно принимал в этом несомненное участие. Хотя, наверное, когда ему и гриффиндорцам понравилась одна девушка, это не считается, потому что она приехала и уехала, и в тот год это ничем не кончилось, рассудил Рики. Главное, что между собой они не поссорились. А в прошлом году Ральф распрощался с мисс Перкинс, которая ушла не к кому‑нибудь, а именно к Тони Филипсу, чтоб ее в жабу превратили! Как назло, получилось так, что сразу после этого с ним остался только Рики. Но у Ральфа, конечно, было, на что отвлечься. Например, квиддич, он был таким же хорошим загонщиком, как Эди – охотником.