Рики Макарони и Вестники Ниоткуда

— Я просто проходил мимо, — сказал Рики.

— Знаю я ваше «мимо», — проворчал нумеролог. – Вы бы и рады сжить меня со свету. Ну что же…

Обычная манера речи почти вернулась к нему. Рики напрягся.

-…завтра я поговорю с Летицией Джиовинезой сам, — профессор мрачно кивнул как бы сам себе.

— А Вы не пробовали лечиться? – оборвал его Рики.

— Зачем? – махнул рукой нумеролог. – Ради чего? И вообще, я стараюсь зря не тратиться. Вот теперь мне придется уйти на пенсию, а все из-за тебя, — Пигнолли злобно сверкнул глазами. Но на этот раз Рики смог ответить на его взгляд, не дрогнув. – А ты бы возвращался домой!

— Но я бы хотел знать еще кое-что, — Рики не очень хотелось продолжать такой тяжелый разговор, но он заставил себя, помня, что лучше воспользоваться случаем и выяснить все до конца, чем потом сомневаться.

— Еще что? – желчно подобрался нумеролог.

— Это вино вдохновило Вас написать дразнилку на Карлотту… на профессора Убриокарру?

— Чего? – нумеролог недоумевающее глянул на ученика, все еще находясь в предыдущей теме и своих переживаниях.

— Вы написали стихи, в которых высмеиваете предмет профессор зелий? – повторил Рики, чувствуя себя дураком и в то же время подбирая как можно более понятные слова, будто для ребенка.

— Не писал я никакие стихи, — равнодушно проворчал нумеролог и вдруг вскинулся. – А ты случайно сам… не того?

— Нет, конечно, — возмутился Рики. – Просто дразнилка ходит по школе, а Карлотта – наша наставница.

— Так ей и надо! – фыркнул профессор нумерологии. – Бестолковая самодовольная девчонка!

Рики не успел ничего ответить – Пигнолли взмахнул палочкой и аппарировал.

— Все слышали? – обратился он, разворачиваясь, к товарищам наверху.

Они уже бежали вниз по лестнице. Лицо Марко все еще оставалось напряженным.

— Думаю, мы действительно должны позволить ему самому поговорить с директрисой, — высказался он.

— Да. Но мне его стало жаль, — сказала Марина.

— А тех, у кого он кровь пьет, тебе не жалко, — возмутился Марко. – Добрая же ты девочка!

Рики подумал, что с такой манерой ухаживать честный староста еще долго будет подбивать клинья.

Как ни странно, они не попались, хотя и бросились прямиком к Вратам, совершенно не скрываясь. Только дома Рики подумал, что им повезло, но эта мысль надолго не задержалась. Разговор с нумерологом взволновал его, и Рики хотел разобраться, почему. Он знал, что теперь вряд ли будет испытывать к нему такое же неприятие, потому что появились понимание и сочувствие, которых раньше не было. Но почему он, Рики, даже не зная, что перед ним пьяница, каждый раз бессознательно чувствовал отторжение? Конечно, ему не случалось раньше общаться с людьми этой категории, но откуда тогда такая реакция?

Вопрос был переадресован старшему брату, который немедленно выдал научный ответ.

— Возможно, запах спирта напугал тебя после рождения, или даже до, — сказал он. – Может, он связан с прививкой, неожиданным болевым ощущением, которое малышам точно не понравится. Некоторые утверждают, что человек хранит в памяти все, о чем вспомнить не может. Например, воспоминания до трехлетнего возраста.

На этом Рики успокоился и вернулся к картам, которые уже нередко снились ему ночами.

Утром, действительно, профессор Пигнолли ходил к директору. Это было несомненно не только потому, что его видела Карлотта, возмущенная тем, что тетка ничего ей не рассказала. После уроков директор Джиовинеза вызвала сначала Рики, а когда выяснила, что он был не один, то и всех троих.

— Сегодня я узнала, — вздохнула она, когда дети уселись напротив, — о прискорбных обстоятельствах одного из моих коллег.

— Мы тоже считаем, что это очень грустно, — сказала Марина.

— Что Вы будете делать? – спросил Рики.

— Сложно тут выбрать правильное решение, — профессор встала и медленно прошла к окну, затем оглянулась на них. – Но, всесторонне взвесив обстоятельства, я все-таки определилась. Профессор Пигнолли, безусловно, будет продолжать преподавание в «МентеСана».

Она внимательно вглядывалась в лица промолчавших учеников. Рики обуревали двойственные чувства. С одной стороны, где-то клокотало возмущение: он сомневался, что попечительский совет и родители согласились бы с директрисой. Но с другой стороны, Рики почувствовал облегчение: он вовсе не хотел брать на себя то, чтобы вмешательство его персоны оказалось столь судьбоносным для нумеролога.

— У меня нет оснований пожаловаться на профессора как на сотрудника. Он не допускал нарушений трудовой дисциплины, его квалификация соответствует занимаемой им должности, и потом, поймите, — первоначально официальный тон директрисы вдруг резко смягчился, — неправильно отправлять его на пенсию. Я ведь могу говорить с вами, как со взрослыми?

Все трое кивнули. Рики очень хотелось узнать, что она подразумевает под «взрослостью».

— Оставить профессора Пигнолли без работы сейчас – это все равно, что толкнуть его в пропасть, — сказала Джиовинеза.

— Мы понимаем, — горячо откликнулась Марина. – Но синьора, можно ли для него что-нибудь сделать?